- Вот видишь все сам...
- Не торопись. Ты ладно баешь, да только думато тут надо... Вроде были мы с ним кареша, а тут выходит он мне жулика[2] в спину всадить пытался. С чего бы?
- С того, что друг в торговле лучше врага, а еще лучше, когда вовсе никого нет. Помнишь, с полтора годика назад я твой обоз с житом вез. И налетели на него с ватаги Бессонна?
- Ну?..
- Там был тот, кого я убил под Тулой... А кто знал, что ты жито повезешь?
- Да все знали... Ты знал, купцы знали, царь знал...
- А кто знал, когда обоз ждать.
Офенянин снова крепко задумался, после - согласился:
- Ну, было дело... Я же через него связывался с алеманами...
Хозяин пару раз хлопнул в ладоши, по этому знаку слуги принялись убирать обеденную посуду, а вместо него внесли блюдо с вареными раками и ведерко с пивом. От запаха последнего стало сразу немного пьяно.
- Нельзя решать такие дела по пьяной лавочке, - заметил Крысолов, но сам сделал из кружки немаленький глоток.
Пиво было горьким и не слишком хорошим.
- А я не буду ничего сейчас решать. Поем - кемарить буду. Покемарю - подумаю. Завтра решу.
Офенянин взял свою кружку, коснулся ей кружки Крысолова.
- Ну, желаю тебе всего... - сказал Крысолов.
- Только всё меня что-то не желает.
- Не гневи Бога...
- А что - «не гневи». Думал, есть у меня кореш, а тебя так послушать - он мне сирожит. А откуда мне знать, что это ты не выгодомал?..
- Сам решай. Я и один, если что, на Мельника пойду.
- А тебе что за колым мне помогать?
- Мельник, верно, знает где сидит Лука Бессон. Мне за него деньги обещаны - я его след четвертый год гоню. Выдаст Мельник мне его головой - мы с тобой и квиты.
- Четвертый год? А ты настырный... Я подумаю, сам к тебе приеду, скажу, чтоб не скумил[3]. Если раздумаю - Мельнику тебя не выдам, но и пока я решу - ты его не утемни. Обещаешь?
- Уговор - дороже денег? Обещаю... Только ты тоже слово дай.
- Даю тебе честное купеческое слово.
Дальше пили почти молча - каждый думал о своем. Где-то через час изрядно захмелевший Крысолов засобирался. Офенянин сам провожать не стал, а крикнул холопа, дабы довел гостя до ворот. Лишь когда Крысолов был в дверях, окликнул его:
- Крысолов?
- А?..
- Чего тебя так зовут?
- Крысы - пугливые твари. А я еще в детстве мог подойти к крысе и схватить ее за хвост.
- Всего лишь на всего? Я думал - сложнее...
- Сложнее? Ха! А ты сам-то попробуй крысу поймать пальцами за хвост.
[1] Иностранцами
[2] Ножик
[3] Решил
Взятие столицы
Все получилось как-то случайно, нелепо. Когда переезжали через летнюю Хомутовскую дорогу, казаки заметили хвост обоза, идущего к Москве. Без приказа атамана взяли рыся, а когда в обозе заметили преследователей - рванули галопом. Возчики тоже стеганули коней, да куда телегам тягаться с конницей. На хвосте у обоза ворвались в сельцо, догнали голову, остановили.
Охраны не то не было, не то она успела разбежаться.
Обоз окружили, стали срывать с груза холстину. Оказалось, что поезд вез с Соловков рыбу. Три года назад такой добыче не было бы цены, но сейчас казаки выглядели откровенно обиженными.
И тут на глаза Корелы вытолкали человека не то чтоб богато одетого, но явно выделявшегося среди возниц. Как он оказался среди обоза, почему не сбежал - уж не понять. У пленника тут же отобрали богатую саблю и пистоль, бросили в пыль.
- Казак, не погуби! - заюлил пленный. - За меня выкуп дадут. Я дворянин, Пушкин я, может, слышал?.. Не казни, казак!
Андрей молчал.
- Что будем делать, атаман? Отвезем его к нашим?.. Может, и правда выкуп дадут?..
С пленным надо было что-то делать, - думал Корела. - Везти с собой - неудобно. Прихлопнуть просто так будто бы не за что: дворянин даже саблю свою не поднял на казаков.
Молчание затягивалось: пленный видел в нем дурной признак.
- Ну так что, Андрюха? Чего делать будем? - спросил казак. - Корела?.. Ты заснул что ли?
- Корела?.. - ожил дворянин. - Андрей Корела? Полководец царевича Дмитрия? Да что вы тут делаете?.. Москва вас ждет! Войдите, свергните самозваное годуновское племя и владейте! Я покажу вам дорогу!
И Пушкин картинно повел рукой, указывая в сторону солнца. Путь на Столицу тайной не была: здесь все дороги вели либо в Москву, либо из Москвы. Корела же собирался обойтись тропками, пройти по ним вокруг.
- Ну же! - частил Пушкин. - Уверяю вас, все, что вам надо - это войти! Народ ждет вас, и тут же будет целовать крест истинному царевичу! Идите за мной! Верьте мне! Мой брат, Гаврила у Самоз... У истинного царевича! Я Глеб! Глеб Пушкин!
Дело было обычным: часто семейства разделялись, бросали жребий: какому государю служить. Кто бы после не попадал, семья все равно оказывалась хотя бы не в опале.