С саженей сорока Глеб рассмотрел беглеца - узнал царевича по осанке, крикнул:
- Вон они! Хватай их!
Люди у ворот переглянулись - каждого москвича, если поскрести было за что хватать. И теперь каждый думал: стоят ли его прегрешения погони из десятка конных. Зато командир стрелецкой стражи понял: неприятности у него уже есть. Если задержать этих троих не выйдет, неприятности будут крупными.
- Хватай их! - и, выхватив саблю, бросился на Крысолова.
Все казалось несложно: из трех путников оружие было только у одного, сшибить его - а остальных можно было брать голыми руками.
Он ударил, стараясь застать врасплох, но сталь напоролась на сталь. Крысолов сбил удар, ударил сам. Легко коснулся стрельца: сабля казака не изменила ни направления своего полета, ни скорости, а человек грузно осел, рухнул в лужу, подняв сноп брызг.
Но к беглецам уже спешили другие. Крысолов из-за пояса выхватил пистолет, сшиб целящегося самострельщика со стены, из второго ствола всадил пулю в глотку ближнему стрельцу. То опрокинулся, взмахнул саблей, рассек кожаный мешок.
- Уходите! Уходите! - кричал Крысолов, разворачивая коня.
- Опускайте решетку! Сейчас же! Уйдут!
- Опускать? - донеслось со стены. - Вам не угодишь!
- Опускай, кому сказано!
Варька, было, замешкалась, будто поехала к дерущемуся Крысолову, но Федор схватился за узду ее кобылу, ударил своего коня. Они рванули к воротам, пролетели уже под опускающимися прутьями так, что колья стянули с Варьки шапку. Волосы рассыпались по плечам. За ними едва успела проскочить запасная кобыла.
Один стражник попытался, было ее поймать, но отступил: из распоротой сумки на него скалилась отсеченная голова. Смерть не сделала оскал Лукьяна красивее, а не узнать его при всем желании было трудно.
Дальше решетка легла на землю, запечатал выход.
- Что ты делаешь! - крикнула девушка. - Он пропадает!
- А так пропадем мы все!
За рвом закружили: через дыры в решетке было видно, как на Крысолова налетели казаки. Он ушел, закружил меж телег.
- Дави его!
- Режь! Убивай!
Варька видела, как не в меру смелый крестьян бросился под коня Крысолова, вцепился ему в морду, потянул к земле. Крысолов вылетел из седла.
- Погиб он! Уходим! - кричал Федька.
У вставшего против дюжина конных не было ни малейшей надежды.
Но Крысолов не стал вставать. Он прокатился под телегой, вскочил на ноги, запрыгнул на чей-то воз, с него сиганул на круп лошади. Тут же оттолкнулся, прыгнул на середину стеновой лестницы. На ее верху стоял стрелец, но, увидав, что Крысолов бежит к нему, принял совершенно правильное решение - бросил бердыш и рванул в сторону башни.
За Крысоловом по ступеням загрохотали сапоги казаков. Только было поздно - он спрыгнул со стены. По случаю червня ров хоть не высох, но обмелел в половину. Вода в нем поросла ряской и обратилась в зловонную жижу. Казалось - в узкую полоску воды и грязи с шести добрых саженей не попасть, но Крысолов рухнул ровно посередине. Он исчез под водой, на время достаточно долгое, чтоб некоторые решили: убился казак. Но весь в тине и ряске он вылез на берег, запрыгнул на подведенного Варькой коня.
- Опус... Поднимай ворота! - кричал уже Пушкин.
- Да как вы зае...
Ворота пошли вверх, но, поднявшись на пядь, рухнули назад.
- Шо такоэ?..
- Сломалось! Щас разберусь!
Подобрали самострел, выпущенный убитым стрельцом, вложили в орех валявшуюся рядом стрелку. Через решетку в беглецов стал целиться стражник.
- Стреляй! Стреляй! - торопил его Глеб. - Да куда ты целишься, не в казака стреляй, а в молодого! Не в девку, а того, кто в шапке! Ты что, не видишь, что то - девка? В шапке, говорю! Да стреляй быстрее, уходят же!
Растерянный стрелец водил самострелом из стороны в сторону, и наконец, нажал кнопку. Щелкнула тетива, выбросила стрелку, но та прошла мимо, как раз между всадниками.
Дальше самострел даже не пытались перезарядить - на таком расстоянии он был уже бесполезен. Матерились и толпились у решетки казаки, пытались поднять ворота, но что-то в механизме безнадежно заклинило. В остервенении Пушкин стал рубить колья решетки, да лишь затупил шашку. Он видел, как три всадника, спускаясь к Москве-реке скрылись за рощицей.
Чуть дольше с высоты стены их видел стрелец в конце ствола своей пищали. Тлел фитиль, пуле было тесно в стволе. Но, нацелившись вдоволь, стрелец отложил пищаль так и не выстрелив.
- Ты чего? - удивился его товарищ. - Чего не стрелял?
- Жаль пули стало - она бы их все равно не тронула, я бы промахнулся. Сегодня у них счастливый день.