- Это что же, - удивлялась Варька. - Грешил народ, а нам за них каяться?..
И тут же получила от келарши затрещину.
- Спаситель на кресте искупил грехи всего мира, а ты, значит, даже за Русь поголодать не желаешь?..
Монашки, и ранее не славившиеся в этом монастыре стройностью, сейчас вовсе качались от порывов ветра. Трудней стало двигаться: плохо сгибались суставы, пальцы. Даже мысли сделались какими-то густыми, тяжелыми.
- Ничего, Варька, чем тяжче, тем ближе к Богу, - успокаивала келарша. - Скоро полегчает - пост не на века.
[1] Жития Святых, предназначенные для чтения, а не для богослужения. Аналог художественной литературы того времени.
[2] Иное название отказа от пищи
[3] 13 декабря
[4] Грех справа и грех слева
Драка
...В ту ночь он просидел почти до рассвета, с непокрытой головой ходил вдоль туманящейся реки. На его волосы густо ложилась роса.
Он услышал звук, шедший по реке снизу, сначала это был какой-то непонятный шум, смягченный и спутанный густым туманом. После он стал четче, его удалось разделить на две части: удар и шелест. Удар и шелест. Удар и шелест...
По реке скользила верткая зензеля[1]. Весла вздымались и опадали в воду, будто галера была живым существом, взмахи весел - ее дыханием, а мерные удары барабана - сердцебиением. Верно, они шли и ночью, опасаясь останавливаться ввиду азовских плавней, где наверняка темноты дожидались казаки, и капитан корабля спешил оказаться в теплой комнате под защитой каменных стен.
...И тогда Крысолов впервые увидел его: он стоял в куршее[2], почти на самом носу галеры.
Где-то в Москве или, паче, в Киеве Крысолов лишь бы скользнул по такому человеку взглядом и сразу же забыл за ненадобностью. Но среди турок он выглядел словно кочан капусты, выросший на дынном поле.
Галера поворачивала к крепости.
Крысолов заспешил к табору, принялся будить обозного:
- Кажется, приплыли...
- Кто приплыли?.. - спросонья не понял обозный.
- Корабль, который мы ждали.
Обозный грустно выдохнул: по всему было понятно, что он до сего дня надеялся в лучшее. И лучшее заключалось в исчезновении этого корабля.
-
- Давай ребятки, торопись!
Ребятки и без того торопились.
С корабля сгружали лари, бочки, мешки, грузили их на телеги. Будто весили они немного, и что именно в них было - Крысолов так и не узнал. Да его это не сильно волновало. Содержимое груза как-то окупало дальнее плаванье, услуги телег и возчиков. Но все это было мелочью - Крысолов получал деньги совсем с другой прибыли. И была она не в мешках, а в человеке.
Сошел на берег и парень, тот самый, замеченный на куршее. За ним двое турков несли небольшой, но тяжелый сундучок. Но Крысолову и сундучок был без интереса: мало ли он сундуков в жизни видал?.. Иное дело - люди. У каждого свой нрав, свои привычки, свои игрушки. Одежды тоже разные, взгляды...
Последние сомнения растаяли: паренек этот совсем не походил на Мельника, не был его сыном. Мельник был под стать своему ремеслу: один ворочал пятипудовые мешки, запросто мог потянуть в бечеве среднего размера струг... А этот парнишка был слеплен совсем из другого теста, причем слеплен отвратно, сумбурно. Невысокий, несуразный, худой, с лицом простым, но скорее умным, одет словно бурсак но будто с чужого плеча. На щеке, словно большая муха, уселась бородавка.
Кто он такой? - ломал голову Крысолов.
Кто он такой, что за его сопровождение, за неполный, пусть и спешный день пути заплатили не торгуясь целых тридцать рублей? Что за тайны хранили в сундуке?.. Но свои вопросы Крысолов привычно держал при себе.
Пока остальные занимались погрузкой, Крысолов думал, чем бы заняться: выпить ли кофе или вздремнуть. Но не сделал ни того, ни того - пустым было пытаться заснуть в таком гаме. Ну а кофе тут все равно было мерзким. Однако в дорогу Крысолов прикупил мешочек прожаренных зерен - неизвестно, когда снова представиться возможность купить даже такой отвратный.
Обоз получился небольшой: дюжина телег, запряженных коренастыми ломовыми лошадками да волами. На каждые две имелся погонщик, еще было два казака обычной охраны, да парень, да Крысолов. Всего десять человек, но в расчет Крысолов брал только себя. Он всегда так делал. Во-первых, куда приятней узнать, что человек оказался порядочней, смелее, нежели ты полагал до этого. А во-вторых, обычно оправдывались именно наихудшие расчеты. Начнись заваруха, и возницы спрячутся под телеги или разбегутся как зайцы. Да и судя по лицам казаков, героизм в их планы сегодня не входил.