Келарша посмотрела на лицо Варвары, ответила на незаданный вопрос: все равно ведь спросит.
- Это Мария Нагая.
Варька не сразу поняла:
- Какая-какая? Она была одета в...
- Нагая. Мария. Царица... Последняя жонка Ивана Грозного. Когда царевич Дмитрий не то помер, не то убили его, Марью подстригли в монахини да вот сюда сослали, с глаз долой подальше. Рот закрой, а то мухи налетят...
Действительно: Варька открыла рот от удивления. Стало жаль, что плохо рассмотрела инокиню, в самом деле: видела царицу, пусть и бывшую. В ее селе о такой диковинной встрече можно было бы рассказывать года три наверняка. Лишь после послушница сообразила, что говорила старуха о царевиче, про то, что он жив. О том, что слепая солгала, и речи быть не могло. Всем известно, что Небесный Вседержитель речет через убогих. Да и разве слепой человек мог сам выхватить из толпы нужного? Разве не верно: старуха указала, что у инокини был сын, доселе считавшийся покойным?..
Варька не была знатоком чудес, но сейчас не сомневалась, что видела именно чудо.
-
Тем временем, по лесной дороге слепая спешила прочь от монастыря. В руке ее все также дрожал посох, ощупывая дорогу перед собой. Мир для нее не был пуст, безлик. Лишенная света с рождения, она обращалась к другим чувствам.
Вот суглинок под ногами стал более песчаным, где-то недалеко от дорожки рос кедр. Старуха бы конечно его бы нашла, если было бы нужно. Но сейчас ей вполне хватило запаха. Палочкой она нащупала приметный камень, рядом с ним - тропинку, что с дороги вела в лесок. Под сенью деревьев пошла по ней уверенно, сверяясь по едва слышному журчанию ручья. Вот листья над головой пропали, солнечный свет упал на ее лицо, стало теплее. Слепая вышла па поляну. На ней фыркала кобыла, и дышало два человека.
На пенечке сидела поводырша. Она совсем не походила на человека мертвого и даже на того, кто сможет толково нагрешить, а потом связно исповедоваться. Деревенская дурочка сидела на колоде и жевала краюху хлеба напополам с соплями, кои текли из вечнопростуженного носа. Слепая говорила людям, что поводырша у нее гораздо глупее кошки и лишь немного умнее гусыни.
Дурочке давали есть - она ела. Говорили вести - она шла. Куда шла - то ей и самой было неведомо - брела, куда глаза глядели. Совсем иным был другой присутствующий тут человек. По поляне он похаживал широким, нетерпеливым шагом. Когда слепая вышла на поляну, двинулся ей навстречу.
Спросил:
- Ну как?
- Все как договаривались. Сказала ей, что ты велел при всех.
- При всех?
- В трапезной.
- И как же ты ее узнала?
- От нее на версту ландышами пахнет. Венгерская вода. Не веришь - езжай в монастырь, узнай.
- Узнаю, - усмехнулся мужчина. - Ты даже не сомневайся...
- Деньги давай, - потребовала старуха. - Десять копеек, как договаривались.
Она хорошо понимала шаткость своего положения: жизнь ее стоила куда менее десяти копеек. И сейчас запросто вместо денег она могла получить удар шестопером в лоб. Но за свою жизнь она не цеплялась, потому и согласилась на опасное, хотя и несложное для нее дело.
Вместо смертельного удара в ее ладошку ссыпался серебряный ручеек. Слепая быстро перебрала их и ссыпала в карман. Одна денга была будто фальшивой: след чекана нечеткий, серебро нетвердое, монетка легка. Но свары слепая затевать не стала: подделка была не то чтоб откровенная. Может, мужчина и сам не знал, что носил в кошеле поддельную монетку.
- Так что мне теперь делать? - спросила старуха.
- Иди.
- Куда?
- Ну ты, мать, вопросы задаешь. Иди куда глаза... - начал мужчина, но осекся и поправился. - Скатертью дорога, на все четыре стороны.
Он сам поставил ногу в стремя, взлетел в седло.
- И что, никому не говорить, что Дмитрий вернется?..
- Отчего не говорить? - удивился всадник. - Говори. Только гляди... Только думай, при ком языком мелешь, старая... А то разложат тебя на колоде да шкуру спустят.
Говорил он спокойно, без злобы, лишь предупреждая. И без того слухи о предсказании из монастыря растекутся. Ну а если еще старушка чего разнесет - тем лучше.
Хорошо, что слепая - не выдаст, - думал всадник. И ошибался. Старуха знала о нем уже куда больше, чем иной встречный зрячий. Могла сказать рост, вес угадывала по тому, как под его сапогами мнется трава, хрустят веточки. Знала, что он слегка прихрамывает левой ногой - видно после какой-то раны. Немного шепелявит, да сипит: видать, нос сломан и зубов не хватает, что само по себе не редкость на Руси. Старуха бы узнала и больше, но то ей было без надобности.
Слепая улыбнулась, кивнула: походило на то, что действительно не убьют. А быть той самой слепой, что предсказала явление царевича Дмитрия - это было сокровище почище десяти копеек. Пугаться ей нечего. Вон, Грозного вся Русь страшилась, а сам Грозный боялся блаженных да юродивых.