- Как же так?..
- Да вот так...
- Но ведь должно быть una cosa, отчего пошло такое credenza popolare?..
Крысолов пожал плечами:
- Полагаю, здесь источников много, слиты тут несколько существ. Собственно, овца. Иногда она пасется привязанная к колу. Если она выест траву в округе и ее не переведут в другое место, она, несомненно, погибнет. Далее, на востоке имеется растение, чьи плоды действительно похожи на пуховку осин. Но вряд ли вам захочется таким пообедать. Это - хлопок. Наконец, возле Астрахани произрастает плод арбуз. Его мякоть очень вкусна, нежна по цвету красна словно мясо. Вот его внутренняя часть без костей именуется как баранец. К тому же иноземцы его именуют «ослиным огурцом».
Итальянец нашелся быстро:
- Тогда я должен поехать. Убедиться. Описать.
- Валяй, - разрешил Крысолов.
В корчму забежал мужичишка, оглядел зал, увидал Крысолова, подбежал, стал шептать ему в ухо, мешая слова с отдышкой.
- Ты уверен?..
Мужичок часто закивал. За труды получил копеечку. Крысолов засобирался.
- Вы едете на восход? Ad est?
Крысолов задумчиво кивнул:
- Возьмете меня?..
- Ни за что!
Это обидело итальянца-фрязина:
- Вы, московитяне, не любите иностранцев. Я вам не понравился, non cosi? Не так ли?..
- Нет, парень, ты мне понравился... Именно поэтому - ищи себе другого попутчика.
-
Село называлось Глубоким.
Крысолов подумал, что место следовало назвать как-то иначе, например: Глубокая... В смысле - Жопа.
Место было дрянь, людишки - под стать ему. Покосившаяся деревянная церквушка с постоянно пьяным попиком, черные от сырости избы с просевшими коньками. Из маленьких, размером с кулак окон на проезжающих глядели еще оставшиеся жители.
Не так давно сюда отправился не по уму усердный собиратель податей: поехал с рассветом, обещался быть к обеду, да сгинул. Сельцо не стоило тех чернил, которые уходили на написание его названия - но пропавший и наверняка убитый мытарь был перебором.
И не избежать бы селу кровавого правежа, но, во-первых, мертвого мытаря нашла в лесу бабка, собирающая хворост, а во-вторых, рядом оказался тамошний губной староста - Василий Чемоданов.
О нем Крысолов слышал давно. Еще год назад о Чемоданове говорили, что видит он на пядь в землю. Сейчас уже речь шла о полусажени.
В россказни о чудесных способностях старосты Крысолов верил мало, полагал это заслугой осведомителей. А поскольку он тут недавно, то донести на него нечего и некому. Потому, не опасаясь, из корчмы Крысолов отправился прямо к месту убийства. Застал там старосту, стражу из здешнего городка, дюжину мужичков из несчастного села и полдесятка проезжих зевак.
К дереву на лесной поляне был привязан мертвый человек с искаженным от ужаса лицом. Одна его рука была свободна, но воспользоваться ей покойный не смог бы - мясо с нее было срезано до кости.
Перед ним на полянке трава была вытоптана, имелись следы от костра.
Рядом с убитым стояло двое. Как шепотом пояснили стражники - староста и мелкий пристав, служащий у старосты на посылках. Начальник внешности был несуразный: хоть и высокий, но с животом выдающимся во все стороны. Такой живот по нынешним временам был исключительной роскошью.
- Все ясно, - говорил пристав. - Перевстретили мытаря, затащили в глухомань, пришибли да пообедали им. Вот следы от костра. Жарили на сковороде. Вот кусочки подгоревшие выкинули... Смею донести, тут в верстах семи есть деревушка о трех дворах. В ней холопы подозреваются в трупоедстве. Видать не стерпели, забрели полакомиться свежей человечиной.
Староста думал неспешно. Прошелся по полянке. Ранний снег жалостливо хрустел под его ногами. По зевакам Чемоданов скользнул быстрым, почти ленивым взглядом. После Крысолов клялся сам себе, что на нем взгляд старосты задержался не долее чем на других. Но Крысолов знал - взгляд - еще не все. Иногда за внимательным и вдумчивым с виду взглядом скрывалась пустота.
- Отставить. Тут не трупоедство. Мясо срезали с еще живого человека: это видно по следам крови. Чтоб человек не помер от потери крови - рану перетягивали. На руке остался след. А жарили мясо не из-за голода, а для пущей острастки.
- Острастки?.. Да что он мог выдать?..
- Ничего. Его пытали просто так, чтоб сноровку не потерять и развлечься.
В немногочисленной толпе ахнули. Крысолов сделал вид, что тоже ахнул, но на самом деле прикрыл рот зевая.
Еще раз пройдя по полянке, Чемоданов заключил:
- Все, мне тут боле делать нечего. Покойника отвязать и похоронить.
И действительно, пошел прочь, за ним заспешили стражники.
Когда Рундуков проходил мимо Крысолова, то вдруг остановился, что-то вспомнил, затем резко выбросил руку, велел: