Холодало. Каждую ночь шел снег, который до вечера таял. Но каждый день он задерживался чуть дольше. Будет скоро день, когда он пролежит до заката, и, стало быть, наступит зима.
На четвертый день лагерь Кривозубого был найден - то были брошенные выселки с единственным уцелевшим двором. Но разбойников там не было. Пепел в единственном очаге остыл и даже отсырел.
- Спугнули?.. - предположил староста.
- Он ушел... Ушел туда, где много следов много, где много добычи...
- И ты уйдешь за ним вслед?..
Крысолов кивнул. Староста был великолепен - далее Крысолову его наметанного глаза будет не хватать. Но им надо было разойтись, и даже хорошо, что все сложилось так.
- Куда он двинул - ты знаешь?..
Крупных городов хватало - рукой подать было до Твери, не так уж и далеко до Смоленска. Куда больше ехать надо было до богатого Новгорода. Но Крысолов чувствовал, почти знал: Бессон двинул не туда. Он поехал...
- На Москву!..
[1] Купцов (ит.)
[2] Столица (ит.)
[3] Юг
[4] Народ русский (ит.)
[5] Эта (ит.)
[6] Как правило (лат.)
[7] Верно? (ит.)
[8] Хорошо (ит.)
[9] Миф о «татарском баране» оказался стоек и просуществовал до середины 19-го века, и лишь по недоразумению не занял достойного места рядом с «развесистой клюквой» Александра Дюма.
[10] Другими словами (ит.)
[11] Во-первых
[12] Во-вторых
[13] Возможно, выращивать в Европе (англ.)
[14] Вино, как правило канарское или кипрское.
[15] Что не помешало одному из Чемодановых значится воспитателем царевича Федора.
[16] Дочь сестры, племянница
[17] Краситель коричневого цвета, получаемый из жучков
Штурм монастыря
Около села текла речка. Делала это спокойно и размеренно, из года в год по одному и тому же руслу со дня в день, из века в век, со дня основания деревни, а то и вовсе со времен сотворения мира.
В ней бабы полоскали белье, купались дети, старики ловили рыбку - иногда большую, но обыкновенно - маленькую и костлявую.
В речке почти каждый год кто-то тонул.
Разумеется, в реке обитали водяные, русалки и прочая нежить. Разумеется также, что никто их не видел. По крайней мере, до первой чарки.
В общем, все как обычно.
Но вот пошли осенью дожди, вода в речке поднялась, затем морозы, затем...
Закончилось все тем, что река поменяла русло. И надо же такому случиться, что потекла прямо через жальник! Из холма, с которого погост начинался, получился остров, поросший крестами могил. Тех, кого похоронили ниже, вода стала вымывать из могил. По реке поплыли гробы, то и дело на берег выносило чьи-то косточки.
В деревне решили: дурная примета. Да только неприятности начались до того, как река повернула в новое русло.
Дожди, от которых река поменяла течение, продолжались почти все лето, перемежаясь с ранними морозами. На следующее лето все повторилось. К осени грянул голод, равного которого никто не помнил.
Людишки, чтоб собак не кормить, их перебили. Затем с котами дрались за пойманную мышь. После и кошек передавили, поели. Кузнечиков ловили, червей копали, траву жрали...
Потом, кто ушел, кто от голода помер. И в деревне стала тишь да гладь, да божья благодать. Опустела местность. В монастыре не стало слышно крика петухов, пропали столбы дымов. Деревня умерла.
Путнику перехожему - раздолье. Хочешь переночевать - выбирай любую хату. Никто слова поперек не скажет. Некому сон твой тревожить - тишина.
Обезлюдела Русь, словно Мамай прошелся.
Пронесется по дороге гонец, пройдет странник. И снова тихо.
А как-то в монастырскую калиточку постучался юродивый:
- Люди добрые, дайте водицы попить...
...В брошенной деревне несколько колодцев имелось. Пей из них - не хочу. Но нет, юродивый свернул на дорожку к монастырю. Видать, не только в воде было дело
Был он бос, ноги заросли коростой, волосы уже много лет не знали гребня. Вокруг шеи, словно платок - намотаны вериги.
В кельи не пошел, присел около колодца, что был вырыт посреди монастырского двора.
- Святой человек, - сказала настоятельница.
Сама поднесла ему ковш с водой.
Затем опустилась в роскошную осеннюю грязь и принялась омывать ноги страннику.
Варька смотрела на юродивого едва ли не с завистью: человек, верно, все святыни обошел, мир видел: Киевскую лавру, Москву златоглавую. А ей тут, в монастыре, наверное, до смерти куковать, если опять куда-то келарша не возьмет.
Сестры столпились вокруг юродивого. Уже давно в монастырь не приходило никаких новостей. Хотелось узнать: что в мире деется. Но никто не решался спросить первой, чтоб не прослыть любопытной.