Монашеская обитель, где раньше бывало тесновато, для одной девушки была огромна. Варька прошла его коридорами: заглянула в светлую комнату, где некогда работали переписчицы. Сквозняк таскал по полу листы бумаги, на полу все еще не просохло чернильные лужицы. Пуста была и келья, где лежала спящая праведница. По бурым пятнам можно было понять, что она убита. Убита, как и жила, во сне.
Как не растягивала Варька припасенное, но утром доела остаток, помолилась. Вышла на дорогу. Куда она шла?.. Ей говорили, что далеко на юге есть земля вечного тепла, в наказание за грехи отобранная у христиан. Там круглый год что-то растет и зеленеет, не зная о зиме... Но знала Варька и другое: до земли той идти долго, а ежели и дойдет, то басурмане ее заберут в рабство.
Рабство, впрочем, большой бедой не казалось. И так всю жизнь Варька была подневольным человеком. Вот только сейчас сама себе предоставлена: и ладно ли это?.. Голод давал о себе знать: крутило живот, хотелось набить его чем угодно, пусть землей... В голове гудело, будто вспыхивали в глазах разноцветные огоньки.
Думалось: не так уж и плохо было бы, если б ее убили с сестрами в монастыре. Для нее все уже было бы окончено. Была бы с ними на небесах... Хотя ведь они в монашеском чине, наверное, на небесах будут повыше, чем она, послушница. Но все равно: рядом с Боженькой, в тепле да сытости...
От дум о смерти ее отвлек шум: в морозном воздухе послышался стук копыт. Из-за леса ехал поезд. Впереди, на конях ехало с полдюжины казаков.
Все были грозными - с саблями, с пищалями за плечами, пистолями в сумках. В красном кафтане, в высокой шапке на пегом жеребце ехал атаман.
Но один из них выглядел особенно страшно, как сама смерть. Кожа на лице была сморщенной, вся шрамах, словно сшита из лоскутов. Щеки втянуты как от голода. И над этим всем глаза ведьмана - зеленые, резкие, глубокие, пронзительные. Кажется, он умрет, а глаза еще будут пару дней жить. Он был еще страшней того кривозубого из последней монастырской ночи. Глядя на него, Варька забыла о голоде, отступила с дороги.
За конными по грязи тащились сани, запряженные цугом из четырех лошадей. На полозьях стояла целая хата - с окнами и с трубой. Из нее шел дым, пахло домом и уютом.
После шли еще трое саней попроще - наверное, с припасами. Рядом с санями, привязанные бежали запасные лошади. Процессию замыкали еще три казака - они о чем-то оживленно спорили.
Было видно: добра везут они много, совсем не таясь - не то в свои силы верили, не то не знали, что нынче на Руси делается.
Варя набралась сил и бросилась навстречу саням, как спасению - если тут удачи не будет, то уже все - не жить.
- Дядюшка! Дай поесть! Христом Богом прошу!
- А-ну брысь отсюда! Развелось вас! Каждому по крошке - и сам с голоду подохнешь.
Свистнула нагайка, и прошла совсем рядом с головой. Не то Варьке повезло, не то казак и целил мимо. Она отступила, зацепилась за ком грязи, упала назад. И добро бы, если б там была мягкая грязь, но упала Варька прямо на заледенелую землю, стукнулась так больно, что из глаз тут же брызнули слезы.
- Дяденька... - захныкала она.
Ответом ей был грубый смех.
Конные проехали дальше, давя незамерзшую грязь скользили сани...
Казалось - поезд пронесся мимо, и его не вернуть. Так и лежать на мерзлой земле до смерти. Благо, что косая уже тут, скалится из-за недалеких осин.
Но качнулась занавеска в домике - ее придерживала худенькая рука. Кто-то глядел на Варьку, но кто именно - видно не было.
Задрожала тесьма, тянущаяся из домика, зазвонил колокольчик, укрепленный около возничего. Тот оглянулся - может, ветер треплет, или звякнул на кочке. Но нет - кто бы не находился внутри дома, он требовал внимания.
- Эй, Зола! - крикнул возница. - Барыня чего-то хочет!
И казак, который минуту назад замахивался на Варьку, натянул поводья, подождал, пока сани его догонят. Потом некоторое время ехал рядом, слушая, что скажут ему через полуоткрытую дверь. Кивнул, гаркнул на возницу, чтоб тот остановил сани. Затем развернул лошадку, пустил ее к Варьке.
Крикнул:
- Эй, девка! Давай, дуй в сани! Сегодня, похоже, твой счастливый день.
-
Это и правда был маленький домик - с кроватью поперек саней, со столиком. Около того, у задней стенки дымила печка.
На кровати сидела девочка - почти ровесница Варьки. Вошедшей она протянула руку.
Представилась:
- Клементина, - и указала на место рядом с собой. - Сазись!
В избушке на полозьях было натоплено жарко, и кровать была укрыта лишь белыми батистом. Казалось кощунственным сесть грязной одеждой на белоснежную ткань.
Но случилось иначе: возница щелкнул кнутом над лошадьми. Те сделали шаг, сани дернулись, и Варька, не удержавшись на ногах, упала рядом с барыней.