- Никогда не пробовал...
- Ну, попробуй...
Мельник протянул биток. Крысолов взвесил его в руке, крутанул им левую мельницу, проверяя балансировку, после почти без размаха метнул. Фигура, которую дворовые городили две минуты, разлетелась в стороны.
- Повезло?.. - спросил Мельник.
Уверенности в его голосе не было. Он повел бровью, и через полминуты на кону возникла новая фигура. Еще через секунду разлетелась и она.
- Ты где остановился? - как бы между прочим спросил Мельник.
- В Москве, - ответил Крысолов прицеливаясь.
- Москва - большая.
- А ты быстро смекаешь! Просто удивительно как такого умного земля русская носит.
- Не доверяешь мне... Ну ладно.
Дворовые едва успевали городить фигуры.
- Ну, как игра?.. - после последней спросил Мельник.
- Слишком просто...
Будто невзначай Крысолов осмотрел двор, ожидая, что увидит того парня сошедшего с галеры одним зимним утром. Но его на мельнице не было.
Может, Мельник угадал, а может просто пришло время поговорить о делах.
Спросил:
- Так как там было, под Азовом?..
- Было жутко. До такой степени, что мой конь побледнел...
- Тебе бы пошел такой конь. «Вот конь бледный, и всадник на нем...». Службу ты мне знатную сослужил сей зимой. Вовек не забуду. Там сейчас говорят, де, резню устроила сотня какого-то мурзы... А я слушаю их и про себя улыбаюсь... Думал отблагодарить тебя по-царски, да пропал ты, сгинул... Лишь весной от Калитника услышал, де, он тебя видал... Так что долг свой я отдам, да с добавочкой! Сегодня же! Деньги, что я был должен, пока тебя не было, в зерно вложил да обернул! Помнишь, я тебе говорил еще летом, что цена на зерно в гору пойдет? Помнишь?..
- Помню, - согласился Крысолов.
Он вообще редко что забывал. Но об этой особенности своей памяти старался не упоминать - целей будет.
- В Москве по делу или как?..
- По делу... Луку ищу. Говорят, его шайка к Москве ушла.
- Луку?.. Это который Кривозубый?..
- Сейчас его Бессонном зовут.
Мельник посмурнел:
- Знаю, слышал... Помнишь, арапа моего? Прокофия-то? Отправил его в Москву с письмом - его перевстретили, кожу сняли, выпотрошили, кишки по веткам развесили. Голову так и не нашли. Будто хотели дознаться: такие же арапы внутри, как и мы... Ну, упокой, господь, его душу... Помянем... Да ты так на закусь не налегай, сейчас обедать будем. Я гостя жду.
Как раз из-за леска послышался перезвон колокольчика. Через по-прежнему распахнутые ворота тройка лошадей резво тянула сани. Под дугой звенели бубенцы, кучер лихо щелкал кнутом, в саночках сидел домрачей[2], который своей игрой да скоморошьими песнями веселил ездока. Им был паренек лет немного за двадцать, в лисьей шубе. По светлому чубу Крысолов издалека понял - снова не тот.
Сани въехали во двор, ездок сошел на землю.
- Как доехал, Гурий? - спросил Мельник.
- Быстро...
По русскому обычаю они поцеловались.
- Вот, будьте знакомы. Гурий по прозвищу Офенянин[3]. Люблю его как сына.
Крысолов задумчиво кивнул. Он как раз вспомнил, какие указания получил о человеке, которого принял сперва за сына.
- А это господин Крысолов.
- Тот самый Крысолов? - ахнул Гурий. - Неужто? Вот так встреча!
- Тот самый...
- Ха-ха! Не все, кто увидал Крысолова потом об этом похвалятся. Вы часом, не по мою душу?..
- Когда я иду за чьей-то душой, он об этом чаще не знает
Парень смеялся, но Крысолова нельзя было обмануть: за бахвальством нового знакомого прятался страх.
- Прошу к столу! - позвал хозяин. - Крысолова я не ждал сегодня. Но ничего, потеснимся. В тесноте, как говориться, да не в обиде.
Особо тесниться не пришлось: на столе было выставлено блюд, что хватило бы на пятерых, если бы только Мельник не ел за троих. Голод, царящий на Руси, а особенно в недалекой Москве, здесь, похоже, никого не касался.
Но о голоде говорили.
- Народ дождевых червей лопает, лепешки со жмыхом жует и тому рад бывает. Но спит и видит хлеб, зерно... Ты удалой, молодой купец. Твою молодость, мой опыт, наши деньги... Если мы сложимся, так горы свернем.
Да только молодой оказался даже осторожней старого. По началу было малословен:
- Шею бы не свернуть. Вот весной голод окончится и что тогда? Останемся с дорогим зерном?..
- Да не кончится голод сразу! На озимые особо не надейся: они и в хорошие года часто не родились. Снег не ляжет - так вымерзнет, ветер выдует... Пересевать надо. Но ежели даже у нас хороший урожай будет, то высокие цены еще лет пять продержатся. Надо откуда-то взять зерно, чтоб засеять поля: это раз. Два: пока оно вырастет, тоже надо кушать. Три: надобно подождать, пока амбары да сусеки снова хлебом наполнятся, как в старые добрые времена, и даже больше.