Потому Зола махнул рукой:
- Поехали к Мясоеду, так и быть на этот раз.
Сам же пустил коня медленнее, и на ходу пересел к Варьке в сани, тут же принялся греть ноги и руки у печурки.
В город въехали через Арбатские ворота, после вдоль речки Сивки спустились к Москве-реке, заскользили по льду. Вот показались башенки Кремля, его стены.
Пока ехали по городу, Зола недовольно поглядывал то в одно, то в другое окно. Это был не тот город, к которому он привык. Вокруг стояли все те же дома, меж ними бежали все те же улицы. Но вот народ был другой, совсем другой. Вдоль стен, похожие на призраков, брели, стояли, сидели, а то и просто лежали люди. Но, кот его дери, на улице - зима, на земле нельзя лежать, нельзя! Или они... Да, действительно: вот в телегу складывали тела замерзших, задубевших словно бревна.
У лавок толпились очереди убогих, порой кто-то вырывался с краюхой хлеба, торопливо съедал его, снова лез в очередь.
Через Москворецкие ворота, охраняемые стрельцами, въехали в Китай-город. Мимо справа пронеслась таможня, слева - сапожные ряды. За ними к низким зимним облакам тянул свои купола собор:
- Смотрите! - затараторила Варька. - Это вот Троицкий собор, которого нет в мире краше. Я о нем много слышала! Люди говорят, что царь Иван Грозный велел строителей ослепить, дабы они не построили ничего красивей.
- Не-а, - возразил Зола сплевывая через дыру в зубах. - Что-то не то люди твои говорят. Ну, сама подумай. Кто-то тебе храм хороший построил, а ты, вместо благодарности, - глаза выдавливаешь. Так к тебе ни один строитель не придет. Тебе и сарай построят, так, что захочется не глаза выдавливать, а руки оторвать!
- А это что такое?.. - Варька указала рукой дальше, за собор.
Около входа в Кремль толпились люди.
- Что?.. Да понятно что... Это Лобное место. Читают чего-то народу, а может, казнят кого...
Через всю Красную площадь проехали к рядам Мясоеда. Голод за стенами Китай-города будто бы никак не касался. Стрельцы отгоняли от ворот вовсе нищих людей, но с почтением пропускали юродивых, коих в последнее время неимоверно развелось.
У базара остановились, всадники спешились, Зола вышел из саней, тут же подал ей руку, помогая выйти. Немного потоптались на месте, разминая ноги. Крысолов глубоко вдохнул, набирая полной грудью морозный московский воздух. Он ему нравился...
Из Фроловских ворот вышел в сопровождении охраны плотный мужчина в накинутой в рукава шубе и богатой шапке, за ним спешил отрок лет четырнадцати.
- О, никак Бориско вышел, - пробормотал Зола. - Явление царя народу.
Варька не сразу поняла, о ком это так запросто выражается атаман. Но народ около ворот ломал шапки, кланялся в пояс, кто-то бухнулся наземь...
- Ага, он... - подтвердил зоркий штуцерщик. - Царь Бориска. А за ним, верно царевич Федор. Мальчонка-то... До них где-то полторы сотни двойных шагов. Но ветра нет, так что может быть, и попал бы.
- Да иди ты! Нам за это не платят.
Царь что-то говорил присутствующим, но из-за приличного расстояния ничего разобрать не получалось. Он еще руками показывал на Кремль, на Собор и куда-то далее. Когда народ поклонился царю, Варька рассмотрела трое саней, которые стояли у Лобного места. Тут же находились люди одетые по иноземному обычаю.
Значит не казнь...
- В ссылку кого-то отправляют?..- предположил штуцерщик.
- Да не...
Закончив говорить, Борис подошел к стоящим напротив людям, одного потрепал по голове, другого легко стукнул по плечу. Парнишке, немного старше своего сына, дрожащему не то от волнения, не то от холода на плечи набросил свою драгоценную шубу.
После уезжающие заняли места в санях, а те двинулись куда-то к набережной.
- Что это было? - спросил Зола у проходящего мимо сбитенщика.
- Да кто его знает?.. Опять царь какую-то пакость против народа православного замыслил.
Зола удивленно вскинул бровь: за такие словеса, бывало, снимали волосы вместе с головой. А тут человек вольнодумствует, имея прямой вид на Лобное место, где бревна пропитались кровью.
Но Зола выглядел человеком нездешним, даже донесет - чужаку не поверят...
Царь отправился назад в Кремль, народец расходился.
- Сбитня не желаете? - примирительно спросил торговец.
- Почему не желаем? - переспросил Зола. - Очень даже желаем...
Сбитенщик опустил на землю свою ношу, стал раскутывать медные чайники. В морозном воздухе от них щедро валил пар. Но когда Зола коснулся чайника, то покачал головой:
- Э, не, хозяин, так дело не пойдет. Сбитень-то твой почти остыл...