Алексей серьезно ранен в бок, в плечо, в ногу и еще получил ожоги лица, груди, части кожи... Немного обуглились и его красивые, довольно длинные с волнами канареечного руна волосы. Они у него пышны, словно у девушки и продюсеры просили не стричь - говоря, что у мужчин очень редко бывает такая богатая шевелюра. Обычно Сотников собирал себе волосы в скользкие от лака косички, чтобы никто не смог во время драки схватить за них. Сейчас шевелюра из светло-золотистой стала серой и короткой. Хорошо еще, что сами корни не выгорели. Еще пара пуль прошлась по касательной, оставив довольно глубокие царапины.
Ничего страшного, главное, что он жив и снова на свободе. А раны пустяки - если ты способен управлять своим телом, что от чего угодно сможешь восстановиться. Главное это дыхание, ментальная медитация, и особые виды трав. Ну, если последних пока не видно, то и без них обойдешься. Самое лучше что можно сделать - это ни киснуть.
Алексей погружается в глубокую медитацию и постепенно реальность исчезает, начинает сниться - яркое, особое...
Могучий, хотя и слегка полноватый князь Михаил Скопин-Шуйский гордо восседал на крупном белом скакуне. Даже по меркам двадцать первого века знатный воевода "великий мечник" очень фактурный, возвышается над всеми словно царский терем над боярскими палатами. Кольчуга князя знатнейшего рода сверкает позолотой, шлем в обрамлении крупных: розовых и черных жемчужин. Доспехи еще не вышли окончательно с моды, как и стрелы, но роль огневого боя возрастает. Сам князь еще очень молод - двадцать два года не возраст для полководца, но густая коричневая борода добавляет ему добрых полтора десятка.
Под стать и конь-богатырь, легко таскающий на себе десяток пудов, если считать с металлом - упруго мяса и доспехов.
Вокруг князя целый отряд конных ратников - полторы тысячи бойцов из числа дворян и шведского наемного войска с Якобом Делагарди. Много пеших бойцов: тут собралось и крестьянское ополчение, и посад и более бедные, но хорошо обученные ратники, в частности стрелецкое войско.
Якоб Делагарди лихо гарцует на вороном коне. Широкоплечий, но с худощавым тевтонским лицом шведский король наемников выглядит веселым. Хотя рот улыбается, а глаза холодные и жестокие. Воевода в средние века очень воинственной скандинавской державы, на ломаном русском заметил:
- Думаешь княже, что увидав наше малое число Кернозицкий решит на нас сам напасть?
Очень низкий, что не удивительно при такой бычьей шее голос ответил:
- А куда он денется. Наша сила растет с каждым днем! - Большая ручища указала песцом на юг. - Отряд посланный Михаилом Шеиным воеводой Смоленский идет нам на подмогу. Могут и перехватить его ляхи, если мы их не отвлечем.
Якоб полнозубо ухмыльнулся и заметил:
- У Кернозицкого до пятнадцати тысяч воев... Но мы пока еще собираем силы. Кристер Сомме, с основной наемной силой идет скрытным шляхом и готов ударить врагу во фланг и тыл!
Разговор временно прервался, на небольшом коне подскакал лазутчик оголец. Одетый нищим мальчишка, осторожно приблизился к польскому лагерю и собирал сведения. Просил милостыню, а затем возвращался с донесениями. Таких разведчиков из числа крестьянских детей целый маленький отряд и они стараются отслеживать движения польской и частично казачьей армии.
Слегка наклонившись, Скопин-Шуйский стал выслушивать сообщение белобрысого мальчугана. Тот шепотом сообщил:
- Паны и казаки собрались лагере, числом в тысяч двенадцать-пятнадцать, но далее не идут... Уже четвертый день стоят на месте - караулы держать и стены возводят ...- Прижимая ладонь ко рту, поведал оборванный оголец.
Князь махнул ручищей, и щелкнул пальцами. Поклонившись, а затем, шустро мелькая босыми, запыленными пятками, мальчишка отбежал от полководца. Она знал, что это приказ набирать хворост.
Якоб согнав острием немецкой сабли несколько комариков, хмуро посмотрел на небо. О чем думал швед? Пока погода стояла ясная и никаких признаков дождя.
Весенняя трава выглядела очень свежей и сочной. В ней чувствовалась девственность средневековья, не загаженного промышленностью и выхлопными газами различных автомобилей. И особая нежность красок, особенно пробивающихся бутонов полевых цветов.
Делагарди, наконец, скрипучим голосом предложил:
- Думаю, что пан хочет дождаться подкреплений. Он уже обломал себе когти при штурме Новгорода и поэтому рассчитывает выманить нас подальше от северных баз и ближе к армии польского короля.
Скопин-Шуйский поглядел на наемника сверху вниз и глубоко пробасил: