- Римский Папа большие деньги выделил Сигизмунду для набора наемников со всей Европы. Они могут прислать подкрепления... К нам тоже подходят люди, но Михаил Шеин уже блокирован, а Москва в осаде. Если случиться измена и "царик" войдет в столицу - нам уже придется иметь дело с формальным монархом. Многие русские войска не захотят драться с тем, у кого в руках Кремль. Посему затягивать с походом на Москву опасно!
Делагарди как опытный полководец заметил:
- Вот именно поэтому пан Кернозицкий и отступил, а теперь роет лагерь. Хочет сам нас наждать и перебить... Или на засаду рассчитывает или... Римский папа и орден Иезуитов могут при случае и на нашего короля повлиять.
Скопин-Шуйский тоже поглядел на небо, перекрестился... Прошептал молитву и видимо принял решение. Тихо, но твердо произнес:
- Нужно будет мне прибыть в Старую Руссу. - И похожим на шуршание листьев шепотом, добавил. - Там у меня задумка хитрая есть.
Делагарди спросил тоже тихо, ибо и у деревьев бывают уши:
- С войском войдем?
Скопин-Шуйский отрицательно мотнул головой:
- Нет, мой визит должен пройти в тайне. Только несколько надежных воев в охране.
Якоб не стал спрашивать какая задумка у князя. Если тот не говорит, значит, ему знать не обязательно. А когда надо Скопин-Шуйский и сам скажет.
Крупный полководец слез с коня и решил немного пройтись пешком. Действительно не каждый современный человек поймет - как это "радость" провести день в седле.
Большой человек, косая сажень в плечах, но шагает даже в доспехах легко. Богатыри на Руси еще не выродились, хотя уже серебристый, с человеческий рост меч, что князь вертит в руках, кажется анахронизмом.
Скопину-Шуйскому нравиться свой клинок, он им владеет достаточно ловко. Для своего веса подвижный князь ратник, шаг быстр и широк. Всадникам даже не приходиться слишком придерживать коней.
Отряд миновал поле и вступил березовую рощицу, растянулся ... Михаил рубанул мечом по зарослям крапивы. Представил себе, что армия ляхов попала под богатырский кладенец. И с каждым взмахом слетают срубленные головы.
Князю стало немного не по себе: ведь многие воины из противоположного стана тоже русские или родные по крови и вере - украинцы с казаками. А с тобой вместе идут чужие шведские наемники. Вот такова война, а может случить в будущем еще хуже - когда и недавно покоренные татары Поволжья присоединяться к смуте. Надо поспешить.
Самое главное это не проигрывать битву, чтобы народ не впал в отчаяние. Василий Шуйский не слишком умен и любим толпой, а его брат Дмитрий тем более. И даже одно поражение может привести к тому, что изменники-бояре откроют Лжедмитрию ворота столицы.
Кернозицкого нужно обмануть и выманить из удобной позиции, разбить до подхода дополнительных сил. Для этого, Скопин и замыслил достаточно простой и вместе с тем хитрый план.
Считается, что Старая Русса, готова открыть ворота князю Михаилу и поддержать освободительное движение против интервенции ляхов. Но вот если переговорить с местным градоначальником и влиятельными горожанами, чтобы они как бы отказались признать Михаила Скопина-Шуйского большим воеводой, а присягнули Лжедмитрию.
Тогда русско-шведское войско встанет осаду. Как поступит тогда Кернозицкий? Наверное, гордый польский пан, захочет воспользоваться моментом и ударить по армии князя, рассчитывая зажать его между двумя огнями.
Силы примерно равны... Но подход подкреплений даст преимущество в числе ляхам. Кроме того часть русских сил это пешее ополчение, что вооружено дубинами и рогатинами. Так захочет ли Кернозицкий делиться славой с другими панами-воеводами, если у него вроде бы все козыри в руках?
Ну, а когда ляхи сунуться, будет уже другой расклад.
Впереди замаячило несколько крепких хат крестьянского хутора. Высокая, стройная девушка, со светлыми длинными волосами держа на плече большой кувшин, быстрыми шагами направилась к князю. Подул ветер, и волосы, словно факел развевались под свежими весенними порывами. Девушка очень красива, а выражение ее лица гордое, хотя она босонога и в самом простом крестьянском платье, только немного более коротком, чем диктовали правила приличия позднего средневековья.
Со снисходительной улыбкой, словно перед ней был не большой воевода и думный боярин, а проголодавший деревенский пастушок она протянула кувшин князю и ласково произнесла:
- Молочка не желаете князь-батюшка?
Шуйский с улыбкой принял кувшин, полюбовался на статную диву. Ее красота была особой, здоровой, странно грациозной, когда относительно тонкий стан не скрывало платье с грубого холста. А то, что ее ножки открыты выше колен - так это чудесно. Они у нее очень изящные, даже в древнегреческих статуях лучше не встретить, загорелые до цвета оливы, но чистые.