Это прирожденный палач лично проводил сыск, а то и участвовал в процессе истязаний, что, несомненно, позор для представителя царского рода. На большее он видимо и не способен. Что возьмешь с изверга и бездарности в одном сочетании.
В июне 1607 года на ближних подступах к Туле произошло крупное сражение. Начало лета выдалось дождливым, из-за чего дороги размокли и орудия увязали в хищных объятиях непролазных дорог. Болонитковцам, почти сплошь простонародью умело использовавшим, топкость местности и деревянные засеки, довольно долго удавалось сдерживать натиск кованой дворянской конницы. Отборные отряды несли серьезные потери и вынуждены были подаваться назад. Приходилось терять время, дожидаясь пехот, лишь стрелецкие приказы смогли, наконец, оттеснить инсургентов(повстанцев) за высокие городские стены.
Князь Михаил и сам ощущал собственную беспомощность, провалившись по шею в трясину. Еле его тогда вытащили - потонула пара десяток орудий. А мужичье дралось отчаянно. Никогда еще Скопин-Шуйский не видел столь лютых вояк. Они словно грибы после дождя выскакивали из-за засек и насаживали на рогатины рыцарских кавалеристов.
Подход стрелецких приказов, которые принялись, пользуясь преимуществом в огневом бое выбивать повстанцев, положил начало перелому в битве. Но и мятежники особенно из числа тульских оружейников были не столь просты. Они стали использовать маленькие, но выстроенные в шеренги пушечки, которые выкашивали стрелецкий строй. Сколько солдат в белых камзолах полегло под обстрелами, как помутились из-за тысяч кровавых ручейков эти топи.
А тучи хищного воронья, что слетались на мертвечину, когда тебе некуда просунуться?
Подход татарский туменов окончательно решил исход битвы. Кочевники осыпали неприятеля стрелами и стараясь маневрировать - подобно плеску то набегающего, то отхлынувшего прибоя, чтобы ослабить губительный эффект от артиллеристской стрельбы.
Очень дорого пришлось царской армии заплатить за победу, но кольцо блокады вокруг Тулы, оказалось окончательно замкнуто.
Крымские татары хоронили своих погибших на общем огромном погребальном костре. Считалась, что огонь позволить душам правоверных перейти прямиком в рай.
Погибших русских отпевали многочисленные попы - приятный аромат ладана перебивал удушающий запах тлена. Среди павших в тяжелых боях немало и представителей знатных родов.
Тогда шагая вместе с владыкой митрополитом Кириллом, Скопин-Шуйский спросил у князя церкви:
- Отчего же люди, созданные по образу и подобию Божьему так злы и, не знают жалости?
- Потому, что грех и гордыня наполнили их сердца. - Заявил, тяжело вздыхая, Кирилл.
Князь Михаил тогда задал давно напрашивающий вопрос:
- Но если Бог ненавидит грех, то откуда он тогда появился?
Митрополит елейным тоном ответил:
- Тайна сия беззакония!
Скопин-Шуйский уже начал сердиться:
- Это, то же самое, что сказать я не знаю!
Митрополит, стараясь не показать раздражение, спросил князя:
- А какое мнение по этому поводу у вашей светлости?
Воевода Михаил немного подумал и наступил на ручеек из еще не успевшей впитаться крови. Под сапогами зачавкала багровая жижа. Скопин-Шуйский брезгливо сплюнул и предположил:
- Думаю, грех, и зло были изначально созданы Всевышним, чтобы люди не слишком жирели и ленились убаюканные благоденствием и райскими кущами.
Кирилл смиренно заметил:
- Грех не от Бога.
Князь Михаил, который, несмотря на медвежьи размеры( которые внушают мысли об грубом уме хозяина!), обладал неплохой памятью, возразил:
- Сказано в Евангелии от Иоанна - через него появилось все, то, что имеет начало - и без него не появилось ничего, что не имеет начала. А если грех имеет начало, то он тоже создан Господом Богом.
Митрополит улыбнулся и покачал головой:
- Ты мудрый князь... Но не советую, я этой темы касаться - так постичь подобное разумом никак нельзя.
Скопин-Шуйский с этим не согласился:
- А почему нельзя? Человек же такое существо, что рано или поздно способен осознать и постигнуть любые тайны!
Митрополит возразил:
- Но вот взять например молнию... От чего она сверкает? Тоже верой, что гнев Божий принимается...
Князь хотел и на это высказать свое мнение, как вдруг в армии началась свара, несколько тысяч татар решили под шумок грабануть обоз и началось.
Скопин-Шуйский с большим удовольствием рубился с татарами. Не свои люди - не жалко.