Но вот и мятежники предприняли вылазку. И началась большая сеча.
К счастью, Али-Хан как-то успокоил крымчаков, и они сумели отбиться от этой отчаянной атаки.
После чего началась осада города. Первые три недели прошли различных стычка и обстрелах. К началу четвертой подтянулась осадная артиллерия, и начались обстрелы города.
Ночью мятежники снова попытались сделать вылазку, но их уже ждали в засаде лучшие стрелецкие сотни. Но все равно несколько отчаянных мужчин смогло прорваться к орудиям и вывести из строя четыре осадные пушки.
Тогда князь Дмитрий в ярости приказал идти на приступ...
Штурм шел ожесточенно, повстанцы стреляли метко, царские войска взбирались по многочисленным лестницам на крутые тульские стены. Но сражался и сам предводитель Болотников. Он ободрял мятежников, показывал, где лучше оборонять стены, выдвигал резервы.
Самому Скопину-Шуйскому не повезло, его облили горящей смолой, чтобы не изувечится, пришлось нырять в ров. Князь Михаил сильно ушибся, и его выволокли на носилках. Как впрочем, и многие сотни других солдат.
Пара башен поначалу удалось захватить, но отборный полк повстанцев во главе с самим Болотниковым обрушился на изможденные царские войска. А тут еще кто-то проорал:
- Михаил Шуйский убит!
Повстанцы вдохновились на атаку, а царские войска запаниковали... Штурм оказался отбит, а войска понесли ощутимые потери.
Но все равно Болотников оказался обречен. Царская армия получала все новые подкрепления, а мятежники оказались надежно блокированы. Заодно Тулу подвергали беспрерывным обстрелам. Город пылал, рушились дома и даже начался мор.
Анастасия в ударе!
В начале мая ночь необычайно свежа, а прохлада нежна, как поглаживание руками возлюбленной девчонки.
В сумраке и блеске луны Скопин-Шуйский и три верных друга скакали в направлении града-цитадели - Старая Руса.
Громадный белый конь вместе с всадником-исполином вырвался немного вперед. Легкие могучего скакуна раздувались, словно кузнечные мехи, а бледный хвост в ночи казался свадебным шлейфом невесты-смерти. Трое других воинов тоже высокорослые и массивные ребята чуть-чуть отстали. Вороной и два рыжих коня тоже смотрелись мифически... Копыта глухо стучали по земле, правда, не выбивая искр.
Зато ухали филины и жужжали пока малочисленные насекомые. Луна же казалась живым ликом святой, чей яркий лик не мог скрыть морщины скорбей.
Война полыхает уже несколько лет, и никто не знает когда ей придет конец.
Вот послышалось отдаленное "пение" волка, а затем все внезапно стихло.
Скопин-Шуйский подхлестнул коня... Неожиданно маленький мостик перекрывающий овраг обвалился... И красавец-скакун месте всадником полетел в углубившейся овраг. И почти сразу же прозвучал залп... Один и сопровождающих князя всадников упал будучи пробитый пулями, а двое других потеряли коней. Смертельно раненые скакуны завалились, из их крупов выплескивались фонтанчики багровой крови.
Оба всадника спешно старались распутаться, вырваться из стремян. А на них со всех сторон под оглушительный свист неслись ратники. Тут были частично татары и черкесы, и примерно треть немецких наемников под командованием польского пана.
Русские ратники мечами разрубили сбрую и вступили в бой. Они бойцы крупные, сильные, пара татарских бойцов сразу же отлетела разрубленные пополам.
Тогда в ответ на бойцов посыпались стрелы. Прочные из закаленной стали кольчуги отражали удары, заставляя уходить "гостинцы" в рикошет, но одно из крылатых, змеиных жал попало витязю в глаз. Русский войны стал заваливаться, но отчаянным усилием достал еще одного черкеса. Но тут ему в шею вонзилось еще три стрелы и массивный боец, окончательно завалился.
Оставшись один против целого отряда, крепкий ратник бросился в наступление. Его тяжелый булат перерубил более тонкую татарскую сталь и по инерции раскроил голову. Затем русский воин обрушил кулак на грудь ближайшего черкеса, но получил саблей по кольчуге. Сильный удар пришелся в ключицу, одно из звеньев прогнулось, и болезненно впилась в мясо и кость. Ответный взмах разбурил буйволинную шкуре крупного татарского богатыря. Тот едва успел парировать и получил ранение. Русский воин бросился его добивать, но столкнулся сразу с несколькими клинками. Царапнуло лезвием по лицо.
Богатырь ответил, рубя наотмашь в кого-го попал - предсмертный вскрик нукера, но зато кровь стала заливать правый глаз... На него опять налетели, а пара лучников стала выпускать стрелы целя в лицо.
Сам воевода Скопин-Шуйский уже вылезал из углубленного оврага, как на шею ему накинули прочный аркан и сильно дернули. Воевода крякнул, рванулся, стараясь стянуть державшего. Это ему почти удалось, но... Увесистая палица обрушилась на голову князя Михаила, а шлем как раз свалился.