Наносивший удар один из лучших бойцов в польском войске пан Рудницкий верно рассчитал силу удара. Кровь хлынула в глаза Скопину-Шуйскому и много всем краски мира сменила разлившее по мозгу пламя рыжей геенны.
Пробитый стрелами в лицо, уже мертвым упал, и последний боец из княжеской свиты.
... Скопин-Шуйский очнулся - его приковали цепями к дубовому столбу, да так что трудно даже пошевелиться. Сам столб находится на телеге видимо специально приготовленной для доставки знатного пленника, плюс еще сверху железная клетка. А вокруг около сотни, а может и больше всадников во главе с панами хорошо известным Рудницким и еще одним командиром из немецких наемников. Захватили князя в плен и везут в польский лагерь на расправу. Наверное, уже палач раскаляет в горне пыточные клещи, а соленом рассоле вымачивают пруты.
Пан Рудницкий видя, что его знатный пленник уже пришел в себя, оскалился и, гарцуя, подъехал в клетке, постучал тупым концом палаша и, скаля кривые зубы, спросил на ломаном русском языке:
- Ну, что тебе удобно князь?
Скопин-Шуйский презрительно фыркнул, посмотрел на пана сверху вниз и промолчал. В самом деле, о чем с ним говорить. Ляхи и их слуги оказались хитрее, а он по-глупому угодил в западню. В войске оказался предатель, что выдал маршрут, по которому должен был ехать большой воевода. А раз так, то... Результат он в плену и скорее всего не избежать вытягивания жил на дыбе и прочих мучений. Так лучше всего молчать, не посрамить царский род, терпеть и не выдать муки плачем или стоном.
Пан Рудницкий решил поддразнить Скопина-Шуйского:
- За твою голову выплатят награду равную мешку с золотом. Но если у тебя есть иное предложение князь, то мы можем поторговаться.
Прием сработал и Скопин-Шуйский, разлепив губы, спросил:
- А сколько тебе надо чтобы ты забыл, будто видел меня?
Пан Рудницкий воровато огляделся и с лукавым видом произнес:
- Тебя видел не только я, но и наемники. А чтобы им заткнуть глотки тоже придется платить!
Князь Михаил просипел:
- Так я вам и заплачу! Мы Шуйские род богатый!
В глазах Рудницкого мелькнул алчный огонек... Жажда новых богатств больших, чем прежнее вознаграждение, так соблазнительно это звучит. И тут же опасение, что ему не простит шляхта, да и те кто стоит за Лжедмитрием Вторым измену. Или русский князь обманет и сбежит. Тем не менее, пану очень захотелось поторговаться и он, льстиво улыбаясь, предложил:
- Дай мне воз, на котором нагружено столько золота, что его с трудом смогут сдвинуть с места шесть матерых впряженных буйволов, то я тогда...Может быть и отпущу тебя на волю!
Князь Скопин-Шуйский даже присвистнул - ну жадность. Какие амбиции у этого поляка, но... С чем черт не шутит - не стоит упускать и подобный призрачный шанс.
Словно в подтверждение мыслям князя между ветвями мелькнул силуэт кречета. Близится рассвет и нужно выиграть время, как знать может бойцы, хватятся и побегут искать своего большого воеводу.
Князь ироническим тоном произнес:
- Что-то ты недорого ценишь ветвь царского рода и "великого мечника". За мной вся Русь и с неисчислимыми богатствами России. Я дам тебе столько золота, что двенадцать пар самых сильных буйволов не смогут сдвинуть подобную гору с места.
Пан Рудницкий зарделся словно вареный рак и проорал:
- Войско стой!
Немецкий наемный командир недовольно буркнул. Тоже большой, даже чуть крупнее Рудницкого, шире пана в плечах и ухе в талии подскочил к клетке. Барон Фокке был в доспехах, а забрало прикрывало большую часть лица - только длинные рыжие усы торчали. Наемник то и дело тревожно оглядывался и на сильно искаженном польском обратился к Рудницкому:
- Что за заминка? Русские в любой момент могут броситься за нами в преследование.
Рудницкий успокоил напарника:
- Свидетелей нападения нет, от Старой Руссы до лагеря русских далеко... У нас достаточно времени.
Опытный наемник с сомнением заметил:
- Если за Шуйским скачет разъезд, чтобы скорее доставить из Старой Руссы весть к князю, то они быстро подымут тревогу!
Рудницкий уверено возразил:
- Вряд ли князь посвятил в свои замыслы много народу. Так не бойся - фон Фокке, большие деньги нас сейчас ждут!
Наемник расхохотался и указал пальцем на скованного князя. Голос у немца и без того хриплый и вовсе обрел сходство со ржавой пилой по гнилому пню: