- От Нижнего Новгорода также приходят тревожные вести. Русская рать подступает к Рязани. Нижегородский воевода Алябьев 15 марта взял Муром, а 27 марта воры освободили Владимир.
Царь Дмитрий презрительно фыркнул и сочным баритоном, в котором чувствовался татарский акцент, произнес:
- Мы не можем дробить свои силы. В первую очередь следует помочь пану Кернозицкому разбить и пленить Скопина-Шуйского.
Пан Лисовский набычился, и надменно произнес:
- Я могу выделить тридцать тысяч бойцов с Литвы, Украины, а также наемников... Мы его раздавим!
Царь Лжедмитрий рыкнул:
- Но осаду с Москвы не снимать... Будет нам с кем драться!
Лисовский принялся раскуривать дорогую, выточенную из янтаря трубку. Пан, с рыжим усом подергивая саблю, тихим тоном сделал предложение:
- Нужно обхитрить Василия Шуйского. Выманить его из Москвы, затем окружить со всех сторон!
Царь "Дмитрий-Чингисхан" поморщил высокий лоб, сдвину монгольские, черные брови. Сделал несколько широких шагов по цветной, мраморной плитке, которой выслан пол боярского терема. Видно, что самозваный царек о чем-то напряженно думает. Ну, а пан Лисовский, позвякивая доспехами, рассуждая сам с ненаглядным собой, произнес:
- Можно конечно сняться с Тушино и рассчитывать выманить русскую рать, но воитель Василий Шуйский очень даже коварен. Мы отойдем от Москвы, а он вышлет конные разъезды, дожидаясь подхода с севера племянника-дылду. Да еще наши враги поднимут голову... Часть бояр и дворян, сочтет отступление слабостью и переметнется на сторону русского царя. - Лисовский хрустнул пальцами и рыкнул. - А ведь быстрее покончить с осадой Москвы позарез надо! Иначе вся Русь от нас отложиться!
Царь-самозванец сделал нетерпеливый жест - мол, не мешай думать. Действительно ситуация сложилась тяжелая. Большая часть русского государства отвернулась от претендента поддерживаемого Речью Посполитой и Ватиканом. Причем народ все большей степени ненавидит ляхов - которые разоряют даже изъявившие им покорность города. Паны алчны, жестоки, а многие наемные отряды, что идут с Запада - собранные считай со всего мира: разбойники и убийцы. Даже отличающиеся особой жестокостью индейцы среди них встречаются. Вот постепенно царь, который хотел стать батюшкой народа русского превращается в объект ненависти.
Однако и царь Лжедмитрий понимал это лучше, чем кто-либо другой: народ - это масса, а с массой нужно обращаться как с женщиной. А женщина охотно подчиняется силе! Тот, кто побеждает за тем они и идут. Будут брать вверх его сторонники - займут Москву, то и народ покориться.
За силой все идут. А рассчитывать на разум народа не стоит. У них должен быть один Бог и один царь. А для этого нужно войти в Кремль, возложив на себя шапку Мономаха. А тогда Скопин-Шуйский станет банальным мятежником, которого раздавят, как раздавили Болотникова, даже если действительно он выдающийся полководец. В этом плане брать Москву надо, но сам город слишком уж хорошо укреплен, а неудачный штурм может многих ненадежных союзников на сторону династии Шуйского перетянуть. Он уже отдал приказ рыть три подкопа для подрыва стен. Но это еще потребует пару месяцев времени, да и будет ли толк от подрыва стен? Самое главное это обезвредить самого царя - которые есть символ сопротивления и глава династии. А тут следует быть хитрым, как сам сатана.
Взгляд царя упал на большой выполненный яркими масляными красками портрет Марии Мнишек. Гордая и красивая полячка. Высокая, стройная, еще юная дама, но с необычайно волевым и повелительным взглядом. Сейчас она беременная, носит наследника под сердцем и её Он царь всея Руси отослал в более удобное и безопасное для родов место. А у самого свои крали имеются... Тут самозванец вспомнил немецкую красавицу Елизавету. Хоть и дочь Германии, но по русские говорит очень чисто, без акцента. Её красота особая, представительная и хищная... Такая и святого с ума сведет, и хитрого мошенника на крюк подцепит.
Настоящий дьявол в юбке и при этом отлично фехтует, баба-воин и богиня сераля... А что если попробовать и...
Лжедмитрий спросил у Лисовского:
- Ты видел Елизавету, как тебе она?
Пан-воевода надул щеки:
- Женщина, которую нельзя забыть! Красота и сила!
Царь-самозванец, воровато оглянувшись и уже намного тише, спросил Лисовского:
- Думаешь, она сможет сыграть роль лазутчицы и внедриться к царьку Шуйскому?
Пан-воевода тяжело вздохнул. Он вспомнил горячие поцелуи Елизаветы - какая женщина! Действительно способна, ввести в искушения любого святого. Даже не хочется отпускать такую из войска. Лисовский, рефлекторно подтянув живот, пробормотал: