- Всему свое время. И вообще...
Воительница соскочила с коня и помахала рукой - мол, давай иди своей дорогой витязь. Но Алексей вдруг понял, что её дается подобное отстранение с большим трудом. Взгляд юной девы выдает желание, он с трудом его отводит, и становиться спиной.
Сотникову хочется броситься к ней, развернуть к себе, но... Тяжелая рука легла на плечо, и слышится голос большого воеводы:
- Остынь юноша! Будем смотреть трофеи.
Обоз у пана и в самом деле богат: много награбленного на Руси добра и полковая казна. Среди наворованного и даже поломанный усыпанный бриллиантами золотой хвост павлина имеется. Сотников отметил, что возможно это часть вывезенного из Византии трона базилика. Тогда когда армия Магомеда Великого, султана Османской империи осадила Константинополь, часть ценность император Византии оправил в Третий Рим или Москву. Все же Иван Третий стал родственником Великому кесарю.
Только на тот момент из некогда огромной Византийской империи, фактически остался только один Константинополь.
Интересно, а где сам трон? Или может это другой хвост и не от того заводного павлина?
Очень много в обозе оказалось и икон. Многие из них в ужасном состоянии, оцарапанные или опаленные. Рамы золоченые сложены отдельно, и риза митрополита, а также крест с довольно крупными драгоценными камушками.
В целом захвачено немало, но... Это и породило споры. Шведские наемники, отказавшись от заранее оговоренной платы, требовали себе половину добычи. А их собралось около десяти тысяч, почти половина русского войска.
Якоб Делагарди стараясь успокоить наемников, предложил переговорить наедине. Скопин-Шуйский взял с собой Алексея, а шведский полководец Кристера Сомме.
Якоб Делагарди начал разговор первым:
- Наши войска сильны и составляют костяк твоей армии. Мы не должны устраивать бойку.
Алексей Сотников заметил:
- Вместо того, чтобы тратить время на пустой базар, дайте мне пару тысяч самый быстрых всадников и я сходу займу Тверь!
Скопин-Шуйский согласно кивнул Алексею:
- Да он прав! Нельзя терять времени! Заняв, Тверь мы по всему северу встанем, и до Москвы уже будет рукой подать!
Кристер Сомме - рослый воин с орлиным носом, благородной осанкой предложил:
- А со своей лучшей тысячей всадников поскачу вместе с ним!
Якоб Делагарди хмуро заметил:
- А что мои люди? Они ведь хотят добычи и шумят?
Скопин-Шуйский рассудительно произнес:
- Половину я им не дам, хватит и трети! А хотят большего пускай идут со мной далее. Тогда и более получат. Освободим Москву, а потом я поведу их на Варшаву! Там земли богатые, войнами не разоренные!
Кристер Сомме подтвердил:
- Конечно! Надо быстрее развивать успех. Тогда и деньги и добыча все придет!
Якоб Делагарди согласился:
- Хорошо! Я постараюсь успокоить наемников!
Спустя полчаса пара тысяч всадников на сменных конях, рванула к Твери. Алексей как никто другой понимал важность быстрого взятия этого города. А остальные войска Скопина-Шуйского двинулись в направление, села, куда стали пять приказов.
Там не было крепостных стен, и вероятно три тысячи русских стрельцов попав в окружение более, чем двадцатитысячного войска, предпочтут сменить присягу. Тем более, думается, уже все насмотрелись какой этот царик монарх на самом деле.
Кристер скакал вместе с Алексеем. Ему было очень любопытно:
- У вас необычный стиль фехтования. Как школа?
Сотников честно ответил:
- Сочетание сразу нескольких восточных школ. Главное брать самое лучшее в каждом стиле, из расчета максимальной эффективности!
Кристер логично заметил:
- Оно, то разумно! Вы русские поражаете порой меня тактикой... Кстати, как будем брать Тверь?
Алесей с улыбкой заявил:
- Да никак. Они нам сами откроют ворота!
Кристер усомнился:
- Там еще довольно большой польский гарнизон. Да и в населении все же пока много сторонников самозванца.
Алексей объяснил:
- Мы подымем захваченные польские и немецкие флаги. Они примут нас, за ляхов, что вырвались из окружения и пустят вовнутрь. А там мы их внезапно и порубим.
Кристер снял с плеча небольшой лук и выстрелил... Пробитая ворона полетела на землю. Шведский воин заметил:
- Меткий глаз и руки не косые.
Алексей всмотрелся в свою конную армию. Лавина в две тысячи коней, в лучах заходящего солнца. Умирая светило, дает кровавые блики, и зловещую расцветку. Гул от множества копыт сливается вместе, и это уже напоминает водопад, только капельки не из воды, а кованого железа. Кони храпят. Те, что под седлом и с наездниками тяжело, а те, что без поклажи наоборот легко.