— Ай! Больно!
— Не мявкай, терпи!
— Это последняя?
— Кому сказано не мявкай! Все, готово, завтра будешь как новенький — верховная жрица Макоши наконец закончила вырезать ножом на моей груди соединительные линии, объединяющие нити судьбы и Родовик.
Четыре линии-пореза, поочередно связывающие концы Родовика и нити судьбы, стали завершающим штрихом моего превращения в жреца Макоши. Сам знак Макоши мне еще в мою первую поездку в Москву набили, а вот нити били уже потом, каждый год по чуть-чуть, поднимаясь от запястий все выше и выше. Занимались этим жрицы Доли и Недоли, они конечно же Макоши поклоняются и чтят ее, но все же больше в фаворе у ее дочерей. Жрицами Доли или Недоли невероятно тяжело стать — ими нужно родиться, Доля и Недоля близнецы, вот и скупают, выменивают и иногда просто отбирают новорожденных девочек близняшек жрицы Макоши по всей Руси, стараясь таким образом увеличить поголовье жриц удачи и неудачи…
— Все запомнил, что я тебе говорила?
— Все!
— Не подведи меня, сам знаешь что бывает с теми, кто меня подвел… — что бывает с теми, кто подвел верховную жрицу я определенно не знал, но догадываюсь что ничего хорошего…
«Поверь мне, тебя я точно не подведу!»
С этой сукой неопределенного возраста у меня были следующие договоренности — я должен на этот раз сказать что все будет хорошо и Макошь на нас больше не гневается вне зависимости от того, будет мне видение или нет! И эта самка собаки решила сделать меня крайним перед народом. Если не сбудется мое видение — мне хана, а если сбудется то почет и все такое. И это не мои слова, это дословная цитата жрицы! А то я без нее не знаю что еще одного года неурожая мне просто не простят! Тут куда не кинься всюду голову хотят срубить!
Верховная жрица еще та премерзкая дрянь, я ей еще прошлый подзатыльник не простил, а тут, поболтавшись среди жречества в Киеве и походив по ее поместью, я узнал много интересных подробностей про нее… Дара никакого у нее нет, жизнь свою она поддерживает с помощью приставленных к ней целительниц, за что платит золотом. Да и к злату она неравнодушна, если все драгоценные металлы в ее подворье собрать и пустить на церковную утварь, то хватит с десяток церквей позолотить от фундамента до самой маковки! Как она стала верховной жрицей тоже не секрет — интриги, интриги и еще раз интриги, про эту интриганку нелестно еще Гадра отзывалась… На чем держится ее власть в Киеве? На храмовой рати, которая буквально с рук у нее ест и больше не капище Макощи охраняет, а ее поместье! В Киев кстати именно храмовая рать меня и привезла, они у нее этакие мальчики на побегушках. Но в этом нет ничего удивительного, везде есть своя паршивая овца, но когда эта паршивая овца во главе всего культа стоит — ничего хорошего ждать не приходится! Тем более у меня уже есть договоренности с Ладой — главой московского капища Макоши. Ничего личного, верховная жрица, ничего личного…
— Верховная, пора! — в тату салоне появляется один из телохранителей жрицы.
— Пошли, и не мявкни ничего лишнего! Понял!?
— Понял!
Два десятка шагов и вот оно, самое главное святилище истинных богов на всей Руси, набитое до отказа народом. Идолы очищены от снега, везде факелы горят, все только и ждут начала моего представления… но сегодня я тут не за главного, пока не заглавного… Сегодня я первый несу требы.
Кладу жменю зерна в чашу и замираю на мгновенье, выдерживая драматическую паузу. Замер и смотрю на верховную жрицу, та недовольная, на нее сегодня никто внимания даже и не обратил, но ничего, скоро и до нее дело дойдет!
— Слушай, честной народ! Сама Макошь говорила со мной и сказала как нужно сделать, чтобы прекратился голод на Руси! — кричу притихшей толпе я.
И что произошло дальше я не предвидел, иногда хорошие новости творят чудеса! Я думал что толпа притихнет, но нет — толпа радостно взревела, поднимая своими криками стайки голубей с крыш, последних и наверняка очень удачливых голубей, раз их еще не поймали и в котел не кинули…
— Ты чего сученышь творишь, — верховная жрица бьет меня локтем в голову. — Мы так не договаривались! Увести!
— Слушайте, люди добрые, слушайте! — кричу я пока телохранители жрицы из храмовой рати хватают меня и тащат прочь с капища. — Затесался в наше стадо волк, притворившейся овцой, и как только мы от этого волка избавимся, так сразу все станет хорошо! Это она! — тычу я пальцем в сторону верховной жрицы.