Но высоко забираться не пришлось, пару ударов кувалдой по грунту и он осыпается в проход, являя мне все такой же бетонный потолок, для меня потолок, а для системы канализации это наверняка пол!
Благодаря моим теперь уже богатырским махам кувалдой арматура толщиной в палец рвалась как гнилая нить. За бетонной стеной был еще один завал из грунта, который честно сказать меня обрадовал, в грунте встречались ветки и прелые листья, а это значит что поверхность близко, Пришлось вернуться за мечом широким лезвием, он хоть немного годился в качестве лопаты. Грунт из колодца, а это был именно колодец в пару метров шириной я кидал в проход и дальше разравнивал по всему туннелю, оставляя место для притока свежего воздуха из убежища. Но в какой-то момент что-то пошло не так и стены грунта позади меня сползли вниз и отрезая путь назад.
— Ну вот и все…, теперь только вперед и наверх! Хорошо хоть зимнюю одежду и воду додумался взять! — благо вместе с мечом я прихватил немного зимней одежды, сохранившейся немного лучше тканного полотна. Тулупчик из овчины, затвердевший от времени должен был стать надежной защитой от холода, вдруг на поверхности зима! Ничего больше из кладовых брать я не стал, неизвестно сколько времени прошло и что сейчас происходит на поверхностности, может там и людей то уже нет, а одни демонические твари, а тут я такой красивый и с килограммом золота в руках! Но как оказалось в бункере осталось много других важных вещей, о которых я вспомнил только сейчас. Ножичек верховной жрицы Макоши надо было снять с моего трупа, на мумии Наума Сафроновича кстати остался его жреческий серп, главный символ Перуна, с которым тот никогда не расставался, тоже ценная и опасная в умелых руках вещь! Но теперь все это погребено за слоем грунта и теперь это уже не бункер а даже очень неплохая гробница.
Раскапывая над собой я сразу же закапывал этим грунтом ход подомной. Двигался я по диагонали, делала так чтобы не повторить участь тоннеля. Но все равно, перетаскивание грунта из одной кучи в другую закончилась еще одним обвалом, позволившим пролезть наверх засыпанного колодца. И этот обвал был очень сильным, земля подомной ухнула сразу метра на полтора, хорошо что я уже успел добраться до самого верха колодца. Видимо осыпался весь туннель до самого убежища, а может и само убежище сложилось в блин от нагрузок, теперь этого без экскаватора мне не узнать…
Светляк, замерший над головой мерно светит на новую бетонную пробку, перекрывающую колодец сверху. И эта пробка выглядит монолитно, раньше она лежала на слое грунта, но теперь когда часть земли ушла вниз, в проходу к Машине, теперь тут можно даже стоять не касаясь ее головой.
Ковырять бетон у меня просто нет времени, слишком мало тут воздуха, но вот попытаться выбить пару кирпичей из стен — можно! На уровне выхода тоннеля колодец выложен булыжником, а вот в метрах двух вверх от входа уже красный кирпич, в некоторых местах рассыпающийся в пыль лишь от прикосновения.
Повезло мне на втором кирпиче, первый, выбитый на противоположной стороне прятал за собой грунт, а вот за этим пустота, да не простая, а с очень знакомым запахом отходов человеческой деятельности! Страшно признать, но этот запах был самым приятным для меня в тот момент, Я уже начал паниковать что задохнусь так и не выбравшись, а тут свобода, пусть и немного попахивающая.
Долго я пролежал в стазисе, в момент моего отхода ко сну канализация была только в Кремле и вела она к реке, да и то там был отстойник и крошечная труба, а здесь даже ходить не пригибаясь можно. Если мне не изменяет память то такая огромна канализация в столице появилась в середине девятнадцатого века, не раньше! Двести чертовых лет! Двести лет! Что там на поверхности, французы штурмуют Москву?
Сейчас узнаем, главное идти по течению…
После нескольких часов блуждания по бетонным и кирпичным тоннелям я наконец выбрался на свет божий, всего-то надо было пережечь пару чугунных решеток, да развалить две стены в пол кирпича, а там уже знакомый мне канализационный люк, вздрагивающий от близкой поступи тысяч людей. Чуть приподнять — и вот она, свобода!
Охрометь мне на две ноги! Дождливый день и на красных полотнах транспарантов такая знакомая и родная надпись «Мир! Труд! Май!» Портреты вечно живого Ленина и цифра — 1971!
Вот это я поспал в стазисе!