— Милиция… полиция… какая-то общественная… — расставляя на тумбочке кружки, заворчал бывший агент. — Что это за звери? С чем их едят? Не знаю.
— Так ты газеты-то читай! Зря, что ли, привез? — насыпав в кружки заварку, доктор разлил кипяток.
— Да читаю!
Взяв в руки «Уездные ведомости», Гробовский отчего-то повеселел.
— Забавная тут вышла статейка! Даже не одна… Вот, послушай: «Кража в Зареченской типографии! Неизвестные преступники, ударив сторожа камнем по голове, похитили приводные ремни типографских машин. Дело ведет комиссар общественной полиции Василий Петраков». Хм… Петраков… не знаю такого… А ты?
Поручик (или уже — бывший поручик) вопросительно посмотрел на доктора. Тот пожал плечами:
— Ты ж, Алексей, знаешь — я без году неделя тут. Только что, так сказать, вступил в должность… Комиссар теперь! Не знаю, правда, хорошо это или плохо.
— Должность — это всегда хорошо, — вздохнув, ностальгически заметил Гробовский. — Плохо, когда без должности. Жалованье какое обещали?
Иван Палыч хмыкнул:
— Теперь, Алексей Николаич, по-новому говорят, по революционно-демократическому. Не жалование, а зарплата!
— Че-го⁈
— Заработная плата!
— А-а… И сколько?
— Триста рублей.
— Х-хо! Такие бы деньги да с год назад! — посмеявшись, поручик махнул рукой. — Шиковал бы. Ныне же… А, что там говорить! Вот еще статейка…
Подкрутив фитилек керосиновой лампы, Гробовский взял другую газетку — «Зареченский вестник»:
— «В ночь с двадцатого на двадцать первое марта неизвестная банда напала на завод товарищества „Анкоров и Ко“, похитив…» Внимание! «…похитив приводной ремень длиной в тридцать два аршина и весом около десяти пудов! Банда вооружена револьверами, передвигались на грузовом авто неизвестной марки. Комиссар общественной полиции Василий Петраков предполагает саботаж». О как! Саботаж он предполагает…
— Николаич… — отхлебнув из кружки жидкий чаек (уж какой был), доктор недоуменно глянул на собеседника. — А зачем они вообще эти ремни тырят? Куда они нужны-то? Нет, ну, правда же — саботаж. Прав этот Петраков…
— Так-то — да, — согласился Гробовский. — Без приводного ремня ни один заводской станок работать не будет… Однако, я тут на досуге подумал… Хорошо, что у меня статское пальто и костюм партикулярный имеется! Сейчас бы не купил…
— Ну да, — доктор повел плечом. — Хороший у вас костюм, не спорю. И пальто… Но…
— А вот, Иван Палыч, скажи, шуба сейчас сколько стоит?
— Ну-у… рублей триста, наверное, стоит… Как моя зарплата!
— Да, примерно так, — покивал Алексей Николаевич. — А самое дешевое на зиму что?
Доктор задумался:
— Ну-у… тулуп, наверное. Ну, полушубок дубленый, что обычно крестьяне носят…
— Верно! — хлопнул в ладоши Гробовский. — И стоит он всего семнадцать рублей. Только в продажу такие полушубки не поступают — на фронт идут! Вообще, с кожей проблемы… Смекаешь?
— А-а-а! — до Ивана, наконец, дошло. — Так, думаешь, никакой это не саботаж?
Беглый сыщик весело рассмеялся:
— Конечно, не саботаж! Типичное корыстно преступление. Не знаю, что там их Вася Петраков думает, но я б это все раскрыл быстро. Барыг бы проверил, и так… пошуршал бы. Плевое дело-то! Эх…
Поручик снова загрустил, и Иван Палыч дал себе слово непременно встретиться с этим Петраковым и переговорить… На предмет привлечения старых опытных специалистов!
Доктор нынче ночевал на свое «квартире», у Аглаиной матушки. И утром был весь «в шоколаде». Картофельная запеканка с румяной корочкой, называемая местными «толченка», овсяная — на молочке — каша, такая, что ложка стоит, каравай вкусного заварного хлеба, испеченного только что, прямо с утра… Еще молочко, яйца, маслице… Семья Аглаи вовсе не бедствовала — две стельные телки, нетель, куры и гуси. Да и землица не пустовала — сдавалась в аренду, а плата принималась продуктами. К тому же недавно получили компенсацию за реквизированных для воинских нужд коней. Да и зарплата Аглаи тоже кое-что значила, по крайней мере — пока…
— Ох, закормите вы меня!
— Кушайте, кушайте, Иван Палыч! А то ведь вечно все на бегу.
А в это — верно! Бегать пришлось, нужно было всех проверять, составлять отчеты — новая должность обязывала. Вот и Аглаю надо будет проверить… Аглаю Федоровну…
— Аглая, журнал приема заполнен?
— Ага!
— А книга учета медикаментов?