Иван Палыч спрыгнул с «Дукса».
— Здравствуйте, Прохор Семёныч. Что за беда у вас? Слыхал, хворь какая-то?
Староста сплюнул в сторону и вытер рукавом бороду.
— Хворь, Иван Палыч, да ещё какая! Трое лежат пластом. Говорить не могут — вроде в горле что-то у них, болячки какие-то. Жар, слабость, кашель, пятна по телу. Фельдшер из города приезжал, Егорка, вихрастый такой, в очках. Всех осмотрел, бумагу накарябал, а толку — ноль. Ни лекарств не дал, ни что за хворь, не сказал. Укатил в город, ищи его теперь. Я, грешным делом, книжку старую читал, — он понизил голос, — там про сифилис писано. Пятна, слабость, всё сходится, Иван Палыч. Я жене своей показал книгу, она тоже причитала — тоже, говорит, похоже на то. Неужто сифилис у нас, доктор?
Иван Палыч, услышав про сифилис, напрягся. Еще этого не хватало! Впрочем, надо самому посмотреть. Диагноз, который поставил староста, да еще и по какой-то книжке — это очень сомнительный диагноз.
— Без паники, Прохор Семёныч. Проводите к больным, я осмотрю.
— Конечно провожу! — оживился тот. — Только ты, Иван Палыч, не убегай как тот прошлый доктор.
— Не бойся, не убегу!
Прохор Семёнович, крякнув, кивнул и повёл доктора к избе, где устроили лазарет.
Доктор надел марлевую повязку, начал осмотр. Первым был мужичок лет сорока. С симптомами староста не обманул — жар, на шее и груди алеют красные пятна, язык обложен белым налётом, горло покрывает сыпь. Кашель сухой, надсадный, пульс частит — 110 ударов в минуту. Пациент жалуется на слабость и ломоту в теле.
— Ну? — в нетерпении спросил староста.
Доктор лишь отмахнулся — рано. Надо полную картину составить в голове.
Следующей была женщина, Марья, лет тридцати, с такими же алыми пятнами на руках и груди, жаром до 39 и болью в горле. Голос хрипел, кожа на ладонях слегка шелушилась.
— Жена его? — спросил доктор, уже понимая что к чему.
— Жена, — кивнул староста.
Последним был мальчик лет восьми, сын Марьи, Петя. У него сыпь покрывала всё тело, особенно лицо, температура держалась на 40, а из горла вырывался сиплый кашель. Глаза ребёнка слезились, он вяло отвечал на вопросы доктора.
— Неужели сифилис? — опять не удержался староста. И шепнул: — У ребенка то как? Ведь такая болезнь, взрослая…
Иван Палыч нахмурился, отложил стетоскоп.
— Не сифилис это, Прохор Семёныч. Обычная скарлатина. Опасно, особенно для детей, но лечить можно. А взрослые… так от ребенка заразились. Не паникуйте, разберёмся.
— Не опасна?
— Не так, как сифилис.
Староста вытер пот с лица, выдохнул.
— Слава Богу, Иван Палыч! А то я уж думал, пропадём. Что делать-то?
— Перво-наперво, изолировать больных, — строго сказал доктор, роясь в саквояже. — Скарлатина строго карантинная болезнь. Вход в палату ограничить. Одежду и бельё дезинфицировать.
— Это мы сможем!
— Больному обеспечить постельный режим минимум на неделю, но лучше дольше. Комнату проветривать, постель менять регулярно, полы мыть. Кормить бульонами, избегая грубой пищи — у них горло у всех воспалено. Кстати, насчет горла — полоскать теплой водой с солью или отваром ромашки. Найдете ромашку?
— Найдем, Иван Павлович! Есть у нас травница, сыщем!
— Хорошо. Имей ввиду, Прохор Семёнович, скарлатина может вызывать осложнения на сердце, поэтому следить за пульсом, давать настойку валерианы. Если будут какие-то изменения — сразу же телеграфировать мне. В запасах есть салициловая кислота и йод?
— Маловато, — понурился Прохор. — Ничего же не выделяется. И фельдшер, ирод, ничего не оставил. Но из запасов что-нибудь найдем. У людей поспрашиваем, люди добрые — помогут кто чем может.
Иван Палыч достал блокнот и нацарапал записку.
— Вот, Ефиму и Марье — салицилку, по ложке раствора каждые четыре часа, жар сбивать. Пете — то же, но половину дозы, и ромашковый настой для полоскания горла. В Зарное Аглае пошлите, она пришлёт, что есть. Я в город телеграфирую за лекарствами. И следите, чтоб никто к больным без нужды не лез. Заразная штука.
Прохор Семёнович просиял, сжал руку доктора.
— Благодарствую, Иван Палыч! Спаситель наш. Ежели б не вы, сгинули бы. Вот что значит опыт! А то это молодой прибежал, глаза — как блюдца, написал что-то в бумажках и исчез. А ты хоть успокоил. Подожди-ка…
Староста метнулся в угол избы, вытащив из-под лавки свёрток, завёрнутый в холстину. Развернул — пара новеньких кожаных ботинок, чёрных, с крепкой строчкой и блестящими носами.
— Вот, бери, в подарок. Денег у нас нет, но вот хоть так отблагодарю. Иван Палыч, тебе дарю. Кстати, в вашем Зарном купил. Взял — да малы оказались, жмут. А тебе в самый раз будет, за твою доброту.