— В зеленых? — вспомнив Рябинина, неожиданно хохотнул доктор.
Собеседница удивленно подняла голову:
— Почему — в зеленых? В обнаковенных шарфах, шерстяных, серых…
— А тот, что прихрамывал… Как именно, на какую ногу? — словно бы вспомнив что-то важное, Иван Палыч совсем позабыл про чай.
— Не знаю, как и сказать… Не то, чтоб совсем хромал… Да вот этак!
Встав, девушка прошлась по комнате, подволакивая левую ногу.
Не выдержав, доктор хлопнул в ладоши:
— Молодец! Молодец, Аглаюшка… Здорово все изобразила! Гнедой жеребец, говоришь… ногу левую подволакивает… ловок в седле… Ну, точно Аглая Федоровна — тебе в театре играть! Хотя бы в школьном — Офелию! Он как раз театр собрал, Шекспира ставит.
— Скажете тоже Иван Палыч, — сконфузилась девушка. — Вы чаек-то пейте — остынет! Я сейчас сахару наколю…
Щелкнули щипчики. Взяв в руку блюдце, Аглая подула на чай, отхлебнула… вернее — с шумом втянула в себя… Это называется — сёрбать. Все деревенские так пили — ловко. А вот у доктора не поучалось, хотя и пробовал. Обливался!
Ловко.
Доктор прикрыл глаза.
Не подвела профессиональная память! Тот ловкий парень, что был за старшего… Подволакивал левую ногу — осколок сильно повреди суставы и связки, и в здешних условиях ничего с этим поделать было нельзя. Хромал… Зато отлично держался в седле, еще бы — казак! И конь у него — огонь. Гнедой жеребец по кличке Арнольд!
Деньков! Прохор Деньков, урядник!
Становые в Зарном оба хромали — и Деньков, и его непосредственный начальник, пристав — штабс-капитан Петр Николаевич Лаврентьев.
Та-а-ак…
— Аглая, а ты наших становых давно ли видала? Ну, пристава с урядником?
Девушка поставила блюдце:
— Ой, Иван Палыч! Да-авно… Почитай, с месяц уже… Да больше! Как царя-то — того… так с тех пор и не видала. Так ведь их отменили же! Ну, всю ж бывшую полицию… Бедный Алексей Николаевич!
— Ничего, Аглаюшка! Думаю, с Алексеем Николаевичем не все так плохо будет. Услышим еще про него! Уж точно — подаст весточку.
Потянувшись, доктор поднялся на ноги и подошел к окну. Посмотрел, как шли по дороге на станцию люди. Верно, к поезду.
Ого! И Анна Львовна там! Тоже пешком… Между прочим, представитель власти! Что же ей экипаж-то не выделили? Так и ясно — время такое теперь.
— Я сейчас… — схватив оставшуюся еще со времен санитарного поезда шинель, молодой человек рванулся на улицу.
— Аннушка! Анна Львовна! Эгей!
— Иван! — обернувшись, улыбнулась учительница. Вернее, уже бывшая учительница, ныне же — облеченное властью лицо, представитель уездного Комитета Временного правительства.
— В город?
— Ну да… Совещание в Комитете. Сам генерал Лукъянов приедет, руководитель войск внутренней стражи. Царский еще!
— Так его что же — не того? — изумился Иван Палыч.
Аннушка засмеялась:
— Он же одним и первых новую власть признал! Вот и приказ издал — с призывом к своим войскам проявить лояльность и верность Временному правительству. Так что, по-прежнему — в начальстве. Одно слово — генерал!
— Да уж… Генералы у нас всегда в цене, при любой власти! — цинично хмыкнул доктор. — Жаль, к обычным поручикам, урядникам да штабс-капитанам сие не относится…
— Ничего-то ты, Иван, в политике не понимаешь! — Аннушка весело рассмеялась и потрепала возлюбленного по волосам.
Элегантная шапочка, горжетка. Модное пальто из плюша, зеленое с большими круглыми пуговицами. Серая юбка из тафты, с накладными — по последней моде — карманами…
— Ань! Тебя хоть в кино снимай! — восхищенно присвистнув, Иван Палыч хотел было схватить девушку в объятия, закружить… Да постеснялся прохожих.
— Ладно, пошла я… А то на поезд опоздаю. Сегодня, верно, у Ольги Яковлевны заночую…
— Ольге Яковлевне — поклон! Ох… Как бы она тебя курить не научила!
— Да ну тебя!
— Тебе бы экипаж, Анна! — засмеялся доктор. — С кучером! А лучше — какое-нибудь шикарное авто! «Роллс-ройс», «Лорен-Дитрих»… «Антилопа-Гну»…
— Да есть нас авто, в Совете… Какой-то английский грузовик. А в Комитете, между прочим — «Изотта Фраскини»! Правда, говорят, такая, что… ого-го и увы!
Фыркнув, Анна Львовна повернулась и ускорила шаг.
Вернувшись обратно в больничку, Иван Палыч доверил вечерний обход Аглае, сам же уселся писать отчет о скарлатине в деревне Ключе. Слава Богу, весна, день прибавился, и было еще светло — не надо было жечь керосин или те же свечи.
— В ходе беседы со старостой так же было выяснена целесообразность…
Или лучше — «прояснена целесообразность»? Нет — «целесообразно было бы…» Или, все же…