— Сгодиться! Только с хозяином самой телеги договоритесь, — скомандовал доктор. — И тряпок чистых, если есть, найдите. Живо!
Солдаты метнулись к телеге, стоявшей у путей.
— Доктор… я все? — кажется, только теперь до Петракова начала доходить вся серьёзность ситуации.
— Все нормально будет… если успеем до больницы добраться.
До больницы добраться успели — телегу с захудалой лошадкой гнали лихо. Едва спустили раненного с воза, как Иван Павлович приказал солдатам гнать телегу обратно — вернуть хозяину. В больницу к Аглае заскочили как ураган, посреди ночи. Надо отдать должное Аглае та быстро включилась в работу и уже через пять минут операционный стол был готов.
— Аглая, свети ярче, — сказал доктор, надевая фартук.
И вдруг почувствовал то почти забытое чувство, которое приходило к нему, когда он работал в этой больнице — чувство максимальной сосредоточенности и понимания. Понимая с Аглаей, которая схватывала все на лету и знала что делать лишь взглянув на доктора.
Петраков, бледный как полотно, лежал на столе. Стонал. Ничего, молодой, сильный, должен выкарабкаться.
Доктор, промыв рану йодом, начал осмотр. Пуля прошла навылет, кость не раздробив, а вот плечевую артерию задела. Кровь сочилась, несмотря на жгут. Иван Палыч, стиснув зубы, ввёл обезболивающее в ткани вокруг раны — Василий дёрнулся, застонал.
— Терпи, начальник, — пробормотал доктор, готовя иглу и шёлковые нити. И кивнул Аглае: — Приступим.
В углу, в печке, потрескивали поленья — жар нужен был не столько для тепла, сколько для кипячения воды и стерилизации инструментов.
— Кровь, — сказала Аглая, указывая на рану, из которой толчками хлестала алая струя. — Артерия… плечевая.
Молодец, правильно определила.
— Эфир, — приказал Иван Павлович. — Держи маску плотно. Не дай очнуться.
Аглая поднесла ватную маску к лицу Петракова, дождалась, когда эфир начнет действовать, кивнула доктору.
— Можно начинать.
— Скальпель.
Плечо уже распухло — видимо сказалась тряска на телеге. Доктор аккуратно рассёк ткани.
— Сюда зажим, оба. Глубже… Ещё глубже.
Темно. Мало света… Но Иван Павлович уже знал, где искать: в ямке между головкой плечевой кости и ключицей, где пульсировала разорванная артерия. Ага, вот и она…
— Нашёл. — Голос его был спокойным, почти отстранённым. — Аглая, шелк. Быстро.
Закрепить зажим. Кровь сразу же остановилась. Промокнуть. Ага, так то лучше. Так, теперь самое главное. Доктор осторожно прошил артерию, связывая обрывки, не забыв оставить место под дренаж.
— Шансы есть? — тихо спросила Аглая, но не из жалости, а больше из научного интереса.
— Если не начнётся гангрена — выживет, — бросил Иван Павлович. — Если не будет кровотечения — рука будет двигаться. А вот инфекции боюсь.
Потом, смахнув пот со лба тыльной стороной ладони, принялся зашивать разрез.
Операция прошла успешно. Иван Павлович не сомневался, что Петраков выживет. Главное правильно организовать послеоперационный уход. А Аглая в этом профессионал.
Раненного перевели в палату, привели операционную в порядок. Доктор уже собирался направиться отдыхать — все-таки третий час ночи, — но увидев грустную Аглаю, остановился. Нужно было рассказать ей про Гробовского. Ведь переживает же девчонка за своего кавалера.
Иван Палыч, кашлянув, остановился у стола, где девушка сортировала бинты.
— Аглаюшка, дело есть. Про Алексея Николаича поговорить надо.
Девушка замерла, насторожено взглянула на доктора.
— Что-то прояснилось? Жив ли? — голос её дрогнул.
— Жив, — кивнул доктор, прислонившись к стене. — И не похитили его, как мы думали. Те, в чёрных плащах, — не бандиты были. Пытались спасти его, вывести.
Аглая, нахмурившись, отложила бинты.
— Спасти? От кого? И куда он делся?
Иван Палыч вздохнул.
— Слушай, Аглая. Времена смутные сейчас, сама знаешь. Заключенных еще освободили. А Гробовский много кому дорогу перешел, много кого за решетку отправил. Опасно ему стало тут. Мы его в изоляторе прятали не зря — за ним могли охотиться. Да и вон, Петраков, которого мы сейчас латали, тоже приходил за ним — сама видела. Новая власть пока еще не разобралась до конца, кто враг, а кто друг. Гробовского Деньков, урядник, и Лаврентьев увезли тогда — хотели от беды спасти. И спасли — Петраков никого не нашел. Но нашел бы, рано или поздно. Так что… В городе Гробовский переждёт, пока уляжется все. Сказал, тебе все объяснить.
Аглая, шмыгнув носом, уставилась в пол.
— Значит, не бросил он… А я уж думала…