На верстаке лежали инструменты: молотки, шило, кривые иглы и деревянные колодки, грубо вырезанные под разные размеры обуви. Пол устилали обрезки кожи и стружка, хрустевшая под ногами. У стены стояла шаткая полка, где в беспорядке теснились банки с воском, пара готовых ботинок — лоснящихся в своей новизне.
В углу, на табурете, валялся потрёпанный армяк, а рядом — жестяная кружка с недопитым чаем. Потолок, низкий и закопчённый, нависал так, что Игнат, грузный и высокий, то и дело задевал его головой, чертыхаясь.
— Тесновато конечно, но мне и этого хватает, — как бы извиняясь, произнес Феклистов. — Так значит башмачки себе хотите, Иван Павлович? Это мы можем. Это мы умеем. Садитесь вот сюда, я с вас мерки сниму живо.
Доктор сел на пыльный стул. Игнат принялся снимать мерки.
— Кожа, говоришь, добротная? — спросил как бы невзначай Иван Павлович. — А откуда берешь? Нынче ж могут и обмануть — вместо кожи всякое подсунуть.
Игнат замялся, опустив глаза.
— Кожа хорошая, Иван Павлович, настоящая, не сомневайтесь. У знакомого одного купил. В городе, на базаре. Хороший человек, надёжный. Кожу возит, я беру. Делов-то.
— Ага, — протянул доктор. — А много возит?
— Ну, хватает, — уклончиво буркнул Игнат, отводя взгляд. — Для ботинок, сумок.
Иван Палыч, делая вид, что разглядывает ботинки на полке, заметил в углу мастерской еще один свёрток кожи, небрежно брошенный на верстак. Край свёртка был необычно широкий, с ровными краями и следами машинной строчки. Но даже не это привлекло внимание доктора. В уголке виднелось клеймо — буквы «А и Ко», едва заметные. Уж не клеймо ли это «Анкоров и Ко», чьи ремни украли в марте?
Так-с, становится все более интересно. Поднажать? Рискованно, но…
— Игнат Устиныч, и все-таки хотелось бы знать откуда кожа? Сам понимаешь — сорок рублей на земле не валяются, хочется гарантию иметь, что не обманут, заменитель какой не подсунут.
Игнат замер на миг. Его пальцы, державшие карандаш, дрогнули, и он кашлянул, отводя взгляд.
— Да кто привозит… — буркнул он, теребя бороду. — Знакомый, говорю ж, из города. Да ты сам пощупай. Вот, возьми кусочек, если боишься что обману.
Он поднял с пола небольшой огрызок, протянул доктору.
Иван Павлович не растерялся, тут же сказал:
— Игнат Устиныч, ты мне хороший кусок дал, из такого еще можно кошель сшить. Не разбрасывайся добром так. Давай я лучше вот этот возьму, поменьше. Да он и с буквами какими-то, клеймами, такой на ботинок не возьмешь.
Несколько секунд Игнат размышлял и Иван уже подумал, что его раскусили. Но сапожник улыбнулся, кивнул:
— Бери! Из такого и в самом деле ничего не сошьешь!
Стараясь не выдать своих эмоций, доктор положил кожу в карман. Потом, минут через десять, распрощался с Феклистовым и вышел из трактира, не веря в собственную удачу.
Следовало идти к Петракову, чтобы рассказать о своей находке, но Иван Павлович знал, что сейчас у него процедуры и отвлекать его не хотелось. Василий — парень молодой, горячий, ему только дай повод, он тут же уйдет с процедур. Так что лучше потом, а сейчас…
Ситуация с десятью тысячами бесхозных рублей до сих пор была непонятной. Вопрос нужно было решать как можно скорее, пока всякие проверки сверху не приехали. А ведь могли — спросить дошли ли деньги адресу, как используются, все ли в порядке? В порядке конечно же ничего не было. Деньги у Чарушина и кому они предназначаются тоже неизвестно.
Вот ведь ситуация! Столько денег — и некуда деть!
Поэтому Иван Павлович все же решил обойти пару инстанций, пока имелось время.
Для начала заглянул в редакцию газеты «Уездных ведомостей», которая располагалась в тесном домишке на Второй Дворянской. Под видом оформления годовой подписки нашел главного редактора, расспросил осторожно про возможные объявления на направление помощи, скажем, детскому госпиталю.
— Ничего такого не было, — ответил лысоватый редактор в клетчатом жилете. — Если не верите, могу вас в архивы направить, но память у меня хорошая.
— Верю, — кивнул доктор. — В архивах нет нужды.
Следующим по списку была «Сельская Газета», но и там ничего разузнать не удалось. Уже почти отчаявшись, Иван Павлович решил пойти на почту — уж там то должны хоть что-то знать.