На почте, в душной комнатке с деревянным прилавком, пахло сургучом и бумагой. За стойкой суетился старик-почтальон, Фома Игнатьич, с седыми бакенбардами и добродушной улыбкой.
— Фома Игнатьич, — начал доктор, — привет!
— Привет, Иван Павлович! Ты чего, письмецо отправить пришел?
— Нет, я спросить хотел кое о чем.
— Так спрашивай!
— Перевод недавно денежный для госпиталя № 27, детского, пришёл к Чарушину.
— Ну, — кивнул почтальон. — Был такой. До востребования.
— До востребования? — уточнил доктор. — Это как?
— Это значит, что забрать должен был определенный человек.
— А кто?
— Да я не знаю, — потупив взор, ответил старик. — Тут несчастье случилось… У меня руки трясутся, старый я совсем стал. Тут начал заполнять бумаги, за чернильницей потянулся, да и уронил ее. Залил тут все. И квиток на чье имя должно прийти, и сам конверт. Там села не видно. Растяпа я!
— Поэтому Чарушину и отдали, — догадался доктор.
— Верно, — кивнул почтальон. — Уж он то умный, разберется кому отдать.
Доктор — точнее уже комиссар, — задумался. Если перевод должен был прийти на определенное имя, то сам этот человек как минимум должен об этом знать. Значит, скорее всего должен прийти. Или уже приходил…
— Фома Игнатьич, а помимо Чарушина кто-то появлялся, про перевод интересовался?
— Да появляется тут много кого. Вон, на днях, даже ваш новый учитель Рябинин был — спрашивал про коробки ненужные. Он там спектакль ставит школьный, ему нужно для реквизита. Интеллигентный молодой человек, очень начитанный. Приятно было пообщаться.
— Нет, не то. Я имею ввиду тех, кто бы спрашивать именно про деньги?
— Да вроде никто пока не спрашивал про них, — пожал плечами почтальон.
— Фома Игнатьич, как только будут интересоваться, ты сразу его ко мне направляй. Или лучше вот что. Скажи, что перевод поступил, но передать ты его сможешь только на следующий день — ну такой порядок, пока все документы заполнишь, пока квитанцию там выпишешь. В общем скажи, чтоб пришёл он на следующий день. А сам мне телеграмму дай. Я примчусь.
— Хорошо, — кивнул почтальон, явно ничего не понимая. — Будет исполнено.
— Не забудешь?
— Обижаешь, Иван Павлович! У меня руки старые, это да. Но память — как у молодого!
Коль оказался в городе, то нашел и Гробовского. Тянуть уже было нельзя и Иван Павлович уговорил его ехать в Зарное прямо сейчас — прямиком в больницу.
— В больницу я конечно хочу, Аглаю увидеть, — кивнул Гробовский. — Но вот с Петраковым этим встречаться… Нет никакого желания!
— Да пойми ты, что времена меняются буквально каждый день! Не будет уже охоты. Напротив, можно должность вполне официальную получить при новой власти. Да и повидаться тебе с Аглаей нужно… как можно скорее.
Гробовский, услышав имя любимой, все же согласился. И первым же поездом рванули в Зарное.
К больнице подходили в полном молчании. Гробовский — было видно, — волновался.
— Надо было цветов купить! — выдохнул он, хлопнув себя по лбу.
— Надо было, — согласился доктор.
— Постой, давай в трактир хоть забежим — купим конфет или еще чего?
— Вряд ли найдешь там теперь хоть что-то, — хмыкнул комиссар. — Закрывают трактир. Да и без цветов думаю примут тебя горячо. Пошли.
В палате было тихо. Петраков, уже вставший с койки, листал бумаги в смотровой. Увидев посетителей, отвлекся.
— Василий Андреевич, добрый вечер, — начал Иван Павлович, поставив саквояж у двери. — У меня кое-какие новости для вас по поводу дела о краже ремней. Но сначала другое дело…
Он кивнул на спутника.
— Вот, привёл человека. Алексей Николаевич Гробовский, бывший поручик, сыщик опытный. Для вашего сыскного отделения — самое то.
Петраков отложил бумаги, медленно подняв взгляд.
— Гробовский? — холодно протянул он. — Знакомая фамилия.
— Еще бы! — не удержался тот, но получив незаметный тычок локтем от доктора, замолчал.
— Тот самый…
— Василий Андреевич, — перебил его Иван. — Думаю, господин Воскобойников, который недавно заглядывал сюда, будет рад услышать, что вы, как новый начальник уездной и городской милиции, начали немедленно набирать сыщиков, для исполнения постановления правительства.
Петраков растерялся от таких слов, кивнул.
— Так я…
— Вот вам готовый сыщик — умнейший человек, с большим опытом, — не давая тому опомниться, продолжил Иван Павлович. — Имеет на свое счету множество задержаний, в том числе и вооруженных бандитов, убийц. Опытнее его не найти.
Доктор вновь ткнул Гробовского локтем.