— С этим решим, — сказал Рябинин. — Может, и реквизит возить не будем. Минимализм — вот новое модное течение сейчас в театральной среде. Только сцена, актер и зритель. Ничего лишнего.
Иван Павлович помолчал. Потом вздохнул, потёр лоб.
— Ну ты и… фантазёр
— А иначе зачем мы тут?
Рябинин откланялся и ушел к детям.
— Не суди его строго, — мягко сказала Анна Львовна. — Он работает как умеет. До этого никто еще не ставил с детьми спектакль. Даже я не смогла — все времени не было, хотя очень хотелось. А он смог. Посмотри на зрителей и на детей. Они счастливы. А он еще и гастроли им организовать хочет. Чудо, а не человек!
Иван Павлович нехотя согласился, хотя и не смог побороть это странное двоякое чувство.
Погони и перестрелки своим чередом, а работу никто не отменял и ее нужно было выполнять. Поэтому Иван Палыч стоял сейчас у деревянного шкафа с аптечными склянками, перебирал пузырьки и коробки, занося в тетрадь остатки. Рядом стояла Аглая, протирала инструменты, то и дело одним глазом косясь на комиссара.
Иван Павлович нахмурился, отложил пустой пузырёк.
— Аглая, — сказал он, потирая переносицу, — у тебя же аспирин совсем кончился. И йод на исходе, два пузырька всего. Хинин тоже, три дозы осталось.
Аглая заглянула через его плечо.
— Иван Палыч, я же говорила, в город надо съездить, в аптеку земскую. Я могу, завтра с утра! Всё куплю, и йод, и аспирин, и хинин. Я мигом!
Доктор закрыл тетрадь, улыбнулся, но покачал головой.
— Нет, Аглая, я сам лучше поеду.
— Это потому что вы жалеете меня, да? — выпалила она. — Думаете, я на сносях, слабая, не справлюсь?
Иван Палыч, опешив, замер, но тут же рассмеялся, мягко и тепло. Шагнул к ней, положив руку на плечо.
— Аглая, ну что ты? Жалею, конечно, берегу, — признался он, глядя в её встревоженные глаза. — Ты и так больницу тянешь, больных выхаживаешь, еще вон и Глафиру успеваешь учить. Но не только поэтому. Мне в город правда надо, не только за лекарствами. Так что по пути и для тебя в аптеку заскочу.
Аглая, всё ещё дуясь, отвела взгляд, теребя фартук.
— Всё равно могла бы съездить, — буркнула она. — Не немощная я.
Доктор улыбнулся, покачал головой.
— Верю, Аглая, ты у нас боевая. Но послушай старика, — он подмигнул. — У меня «Дукс» есть, я быстрее домчу, все проще, чем транспорт искать.
Аглая улыбнулась.
— Ладно, Иван Палыч. Только вы там осторожней. Слышала, в Ключе опять неспокойно, после того, что с Анной Львовной случилось такое. Как бы эти бандиты на дорогах не стали на людей нападать.
— Не переживай. Все будет нормально.
Скрипнули двери, в комнату вошел Вася.
— О! Аглая, знаешь ли ты кто к нам сейчас явился?
— Кто? — удивленно спросила та.
— Настоящий талантище! Актер! Василий!
Парень от такого представления застеснялся.
— Ну что вы, Иван Павлович, скажете тоже!
— Правду говорю. Ну, молодец, вчера отыграл Призрака в «Гамлете»! Мне очень понравилось!
Вася покраснел, теребя картуз.
— Спасибо, Иван Палыч. Мы с ребятами старались. Степан Григорьич говорит, если хорошо играть, можно в город на гастроли поехать. Представляете⁈
— Да, про гастроли он и мне говорил.
— Степан Григорьевич говорит, там важные люди будут, богатые. Хотят наш спектакль посмотреть. Степан Григорьич сказал, если жалостливо сыграем, денег дадут — на учебники, на краски.
— Так и сказал? — удивленно переспросил доктор.
— Ага.
— Надо больше трагедии, он так сказал. Люди, говорит, трагедию любят. Чтоб все плакали, тогда денег больше дадут. Он в Комитет какой-то ходил, с Воскобойниковым говорил.
— Жалостливей, говоришь? — сказал Иван Павлович. — Ну, вы вчера и так Аглаю до слёз довели. А что за Комитет, знаешь?
Вася пожал плечами.
— Не, не знаю. Степан Григорич сказал, там важные люди, из города. Может, из думы? Он хочет, чтоб мы их удивили, тогда школе помогут. Учебники купят.
— Учебники — это конечно дело хорошее… — задумчиво проговорил Иван Павлович. — А ты чего пришел? Случилось поди чего? Сердце болит?
— Не беспокойтесь, Иван Павлович! Все у меня хорошо. Я… это… хотел про докторское дело спросить. Хочу, как вы, людей лечить. Можно?
— Все же не передумал?
— Нет!
Доктор, тронутый его искренностью, подвинул стул ближе.
— Конечно, Вася. Спрашивай, что хочешь. Медицина — дело нелёгкое, но благое.