Вася, набравшись смелости, выпалил:
— А как вы узнаёте, что у человека болит? Ну, когда он сам не знает?
— Смотри, Вася, главное — слушать и смотреть. Больной тебе расскажет: жар, кашель, боль в груди. А ты ещё глаза проверяешь, пульс щупаешь, слушаешь, как дышит. Вот, вчера Петракова смотрел, начальника милиции — рана открылась, а он молчал, я по бледности понял.
Вася, широко раскрыв глаза, кивнул.
— А если кровь идёт, как остановить? Я видел, как Глафира бинты кипятит, а дальше что?
— Кровь — дело серьёзное, — ответил доктор. — Кровотечение разное бывает, артериальное, венозное, капиллярное…
Доктор принялся подробно рассказывать, щедро пересыпая свой рассказ научными терминами. Надо отдать должное, Вася слушал внимательно, не отвлекался и запоминал.
— Понял?
— Не все, но… сложно…
— Это ничего. Сложно и мне было в начале.
Иван Павлович потрепал парня по макушке.
В город Иван Павлович вырвался этим же днем — выдалось пара часов, решил воспользоваться моментом. Заглянул в аптеку, купил всего, что нужно. К Чарушину забежал.
Выгадал все же минутку и забежал на почту. Хоть Фома Игнатьич и не подавал телеграммы по поводу явки владельца денег, но доктор все же зашел — вдруг старик запамятовал.
— Фома Игнатьич, доброго утра! — начал Иван Палыч, отряхивая шинель. — Я опять по тому переводу. Для госпиталя № 27. Не приходил никто, не спрашивал?
Почтальон, водрузив очки на нос, покачал головой.
— Не-а, Иван Павлович, никто не приходил. Прошу не беспокоиться — о вашем деле я помню. Пока никого. Постой-ка, Иван Павлович…
Почтальон, будто что-то вспомнив, хлопнул себя по лбу и полез под прилавок, где в ящике громоздились старые газеты, перевязанные бечёвкой.
— Ты ж говорил про детский госпиталь № 27, так? Еще в прошлый раз, когда приходил сюда.
— Говорил.
— Я это название запомнил, потому что где-то уже слышал. Погоди, сейчас найду… Ага, вот оно!
Он вытащил потрёпанную газету, датированную декабрём 1916 года, и протянул её доктору. «Русское слово», номер за 20 декабря, с заголовком, от которого у Ивана Палыча похолодело внутри. Он развернул лист, и его взгляд упал на статью, напечатанную мелким шрифтом.
Трагедия под Ржевом: Детский госпиталь № 27 разрушен
В ночь на 15 декабря 1916 года немецкая авиация нанесла жестокий удар по окрестностям Ржева. Одной из целей, случайно или нет, стал детский госпиталь № 27, располагавшийся вблизи железнодорожного узла и приютивший сирот, потерявших семьи в войне.
Благодаря отваге сестёр милосердия и местных жителей всех детей удалось эвакуировать до того, как огонь поглотил остатки госпиталя. А вот само здание пострадало основательно — оно было стёрто с лица земли: от деревянных стен и крыши остались лишь дымящиеся руины.
Местные власти сообщают, что госпиталь восстановлению не подлежит. Также известно, что сам госпиталь № 27 прекращает свою деятельность, а сирот разместят по существующим госпиталям.
— Как это? — не смог сдержать удивления Иван Павлович.
Мысли путались. Госпиталя № 27 оказывается уже не существует с декабря 16 года. Сейчас — март. Четыре месяца прошло. А деньги ему шлют. Причем госпиталь-призрак якобы на данный момент перемещенный, то есть временно базирующий в Зареченском уезде.
— Фома Игнатьич, — хрипло сказал Иван Палыч, — эту газету я заберу. И если кто спросит про госпиталь или перевод — сразу мне телеграмму.
— Конечно! А что, Иван Павлович, большие деньги перевели?
— Большие, — уклончиво ответил доктор.
— Ну вы не переживайте, ежели кто и явится, я, как договаривались, сразу телеграмму дам. Память-то у меня — ого! — Он постучал себя по лбу и подмигнул. — А знаете в чем секрет? Золотой корень. Травку сам собираю, сушу. А потом щепотку заварить — и пить перед едой. Очень полезная штука. Хотите, я и вам сейчас заварю?
— Нет, спасибо! — улыбнулся Иван Павлович. — Фома Игнатьич, а вообще переводы денежные в последнее время еще были? Может, кто забирал?
Почтальон задумался, почесав бакенбарды. Его взгляд скользнул по заваленному бумагами прилавку, где лежала толстая книга учёта.
— Переводы? А ведь и в самом деле был, один. «Красный Крест» сделал перевод, так же, на имя, до востребования.
— В самом деле? — заинтересовался доктор. — И его забрали?
— Забрали.
— А кто? Кто забрал?
— Так это… новенький то ваш и забрал.
— Кто новенький? — не понял Иван Павлович.
— Ну этот… Как его? Сейчас, — он принялся листать журнал. — Ага, вот! Ваш учитель новенький забрал, Рябинин его фамилия… Милейшей души человек!