— Нет… — скривившись, ответил Гвоздиков. — Сильвестр порезал…
А вот это было уже интересно. Значит Яким не бросил своего вожака, вновь примкнул к нему после того, как Сильвестра выпустили. Любопытно.
— За что?
— Много будете знать, доктор — быстро умрете! — сквозь зубы прошипел раненый.
— Будешь дерзить мне — тоже не долго протянешь! Говори, коли пришел и жить хочешь.
— Ты должен… лечить…
— Тебе я ничего не должен, Гвоздиков. Я ведь могу и обратно тебя под порог положить. Полежишь минут пять — и все. Затихнешь. А я скажу, что просто не услышал твоего стука. Как тебе такой вариант? Истечешь кровью — и поминай как звали!
— Вот гад! — выдохнул Гвоздиков.
— Гад? Мне тебя точно не переплюнуть в этом! Так за что тебя Сильвестр так покрамсал?
— Деньги не поделили. С одного дела.
— С какого?
— Эк-х! — Гвоздиков сморщился.
Пытать пациента было уже чревато.
— Значит так, давай договоримся, — сказал доктор, готовя марлю и инструмент. — Расспрос оставляем на потом. Как только очнешься — расскажешь все, что спрошу. Взамен — я тебе помогаю. Договорились?
— Договорились, — слабо кивнул Яким.
И потерял сознание.
Операционная. Керосиновые лампы отбрасывают резкие угловатые тени на стены. Перчатки — на руки, окровавленную грязную одежду — разрезать и на пол. Физраствор — в вену.
Бледность Гвоздикова не добавляет оптимизма, много крови парень потерял. Пульс слабеет. Дыхание поверхностное.
Маску для эфирного наркоза на лицо пострадавшему. Выждать, отсчитать нужное время. Проверка. Готов. В отключке.
Конечно, по протоколу нельзя такую операцию делать одному. Но никого в помощниках нет, не бросать же его теперь. Все медицинские протокола выучены назубок, руки и разум тоже полны решимости. Так что попробовать стоит.
— Начинаем, — хрипло командует сам себе Иван Палыч, его голос режет тишину.
Пульс после наркоза продолжает слабеть. Времени мало.
Рана на левом боку, чуть ниже рёбер, всё ещё сочится кровью через повязку. Задета вена.
«Знал куда бить», — думает Иван Палыч и берет скальпель из стерильного лотка. Рука замирает на секунду.
Карболка. Плеснуть раствор на кожу вокруг пореза. Растереть. А потом — сделать первый надрез, расширяя рану для доступа.
Бежит кровь, но доктор на чеку: промокнуть тампонами, открыть вид на брюшную полость.
А там…
Мышцы рассечены, края раны рваные — нож вошёл глубоко, возможно, задев печень или кишечник. Есть с чем поработать.
Иван Палыч работает быстро, но чётко, следуя протоколам хирургии. Раздвинуть ткани ретрактором, фиксируя их, чтобы осмотреть внутренние органы. Кровь скапливается в брюшной полости — признак внутреннего кровотечения.
Зондом осторожно исследовать область: печень, к счастью, цела, но петля тонкого кишечника проколота, из неё сочится кровь и содержимое.
— Чёрт, — вырывается у доктора. Перфорация кишечника — это сепсис, если не успеть.
Он берет хирургическую иглу и кетгут, начиная зашивать прокол мелкими, точными стежками, чтобы предотвратить утечку. Кровь продолжает сочиться. Еще раз промокнуть тампонами, следя, чтобы поле оставалось чистым. Еще карболки. Так, хорошо.
Что с пульсом?
Слабый. Дыхание… вроде ровное.
Кишечник наконец зашит. Отличные швы, как из учебника. Такой работой можно гордиться! Проверить ещё раз: других явных повреждений не видно, но откуда тогда продолжается кровотечение?
Ага, вот в чем причина.
Более глубокий осмотр — и найден небольшой разрыв в брыжейке — сосуды кровоточат. Тут тоже нужна ювелирная работа.
Доктор берет тонкий кетгут, перевязывает повреждённые сосуды. А время утекает, как кровь из раны. Главное — не спешить, но действовать быстро. Ах профессор Сибиряков! Ваши афоризмы до сих пор живут!
Теперь промыть полость физраствором, удалить сгустки, начать послойно ушивать рану: сначала брюшину, затем мышцы, наконец, кожу, используя шелковые нити для внешнего шва. Каждый стежок мучительно медленный — ошибка может стоить жизни. Закончив, проверить повязку: кровь больше не сочится. Пульс держится, ровный.
Операция закончена. А удачно или нет покажет ближайшее время.
Иван Палыч отошёл от стола, его руки дрожали от напряжения. Теперь оставалось только выждать пробуждения и назначит курс антибиотиков. Сепсис — главная угроза. Надо будет ввести противостолбнячную сыворотку и следить за температурой.
Иван Палыч вышел на крыльцо больницы, чтобы глотнуть воздуха. Глубоко вдохнул, потянул затекшую спину. Взгляд упал на тёмные пятна на ступенях. Кровь. След Гвоздикова, что вёл к крыльцу. Сердце доктора ёкнуло — зацепка!