Быстров сделал паузу, и я подумал, что разговор окончен, но он задумчиво произнес еще несколько фраз:
- И вообще, не знаю, получится ли у Элефантова что-нибудь. В последнее время он изменился: сник както, интерес к работе потерял. Ничего не просит, командировки в Москву не выбивает. Перегорел, устал? А может, еще хуже - выработался? Так тоже бывает.
Уходя от Быстрова, я вспомнил, что нечто похожее сказал об Элефантове Пореев. Как это он выразился? Надорвавшийся... Что ж, после того, что я услышал, немудрено поверить и в такой исход.
Перечитывая и группируя записи в блокноте, я обнаружил, что противоречивые мнения вызвал только Элефантов. Суждения о его сослуживцах совпадали почти у всех опрошенных. Нежинская - вежливая, приятная, обходительная, хороший работник... Спиридонов - культурный, доброжелательный, знающий специалист... Зелинский - грамотный инженер, активный общественник. И так далее.
К этому времени я наверняка знал одно: Спиридонов - пьяница. Боязливый, тихий, избегающий конфликтов, соблюдающий законы, но пьяница. Есть такая категория людей, тщательно, хотя и безуспешно скрывающих свое пристрастие. Они старательно прячут бутылки в портфель и свертки, напрягаясь, ровной походкой проходят мимо соседей, дыша в сторону, жалуются на бессонницу и нездоровье, от которых отекает лицо и краснеют глаза, тайком сдают пустую тару и убеждают сами себя, что их наивные уловки способны обмануть окружающих.
Но пьянство - самый наглядный и очевидный из человеческих пороков. Участковый инспектор, побывавший в доме Спиридонова, за двадцать минут собрал исчерпывающую информацию о его образе жизни, и предполагать полную слепоту сослуживцев, ни один из которых не обмолвился о наклонностях коллеги, было, конечно, нельзя.
Когда я напрямую задал вопрос профгрупоргу лаборатории - услужливой и словоохотливой женщине, она округлила глаза, будто я спросил о чем-то неприличном.
- Позвольте, как же я могу об этом говорить? В вытрезвитель его не забирали, в милицию не попадал, писем от соседей не поступало - никаких официальных материалов нет. А без документов разве можно? Мало ли кто что видит, кто чего знает...
После такого ответа стало ясно, что возлагать большие надежды на собранную в блокноте информацию не стоит. А на что можно возлагать большие надежды в ходе розыска? Нередко самый железный факт оказывается круглым нулем. Зато институт отработан, задание выполнено, версия Зайцева проверена и, кажется, не подтверждается... Утешая себя таким образом, я зашел в лабораторию попрощаться.
Прощание затянулось. Элефантов уговорил-таки меня снова измерить биополе, и на этот раз всплески мозговой активности привели его в восторг:
- Блестящая динамика! Если вам потренироваться... Знаете, я буду просить, чтобы вы выделили для меня как-нибудь половину дня. Можно в выходные, когда удобно. Это очень важно!
Элефантов оживился, стал быстрым, бодрым и деятельным. Пореев меланхолично поглядывал на внезапно объявившегося конкурента, механически замешивая кофейную смесь.
- В последнее время я тебя таким не видел. Серый. И тонус подскочил и, по-моему... Ну-ка, сам сядь, попробуем... Гляньте-ка на стрелочку, товарищ майор, колыхнулась? Нет? Жаль.
Откуда он знает мое звание?
Пореев налил в чашку кипятку, помешал, неожиданно достал плоскую бутылочку коньяку, приглашающе приподнял в мою сторону, потом повернулся к Элефантову:
- Майору не предлагаю, знаю - он ответит: "На службе не пью", а мы с тобой можем принять по сто граммов, тем более что рабочий день на исходе.
Именно такими словами я и собирался отказаться. Неужели он действительно читает мысли?
Элефантов пить не захотел, отмахнулся, записывая что-то в толстый лабораторный журнал.
- Давай, давай, взбодрись! И биопотенциал подскочит. Помнишь, у тебя уже было такое? Стрелка отошла деления на четыре, я глазам не поверил! Значит, и в этом деле есть допинг. Ты почему-то здесь нелюбопытен!
Элефантов раздраженно бросил ручку.
- Хватит трещать! И убери бутылку, ты не в кабаке.
Пореев долил в чашку коньяк.
- Приказывать мне ты не можешь, я не твой подчиненный и нахожусь не на работе. Правда, употребление спиртного в общественном месте чревато, но можешь спросить у майора: многих ли оштрафовали за то, что они пили кофе с коньяком не там, где положено?
На улицу мы вышли втроем. Пореев опьянел и болтал без умолку:
- ...И тогда они идут к Порееву - сделай, чтобы не болела голова, заговори зубы, одна дура попросила даже бесплодие вылечить. И никто не вспоминает, как косились на того же Пореева и называли шарлатаном.
- Шарлатан и есть. - Элефантов еще был не в духе. - Девчонки из отдела кадров болтали про молодого майора, а ты делаешь вид, что мысли прочел!
- Мало ли кто что болтает. Я и так все про всех знаю. Но раз ты меня обижаешь, я ухожу.
Он свернул в первый попавшийся переулок. Элефантов покачал вслед головой.
- Человек-уникум, но со странностями. Огромный биопотенциал, умение концентрированно излучать мозговую энергию, но надо же - пытается выдать себя за этакого сверхчеловека, всеведущего и всезнающего. Он очень чуток, по вегетативным реакциям - взгляд, непроизвольное сокращение мышц, подрагивание век - может определять приблизительный ход мысли собеседника, кое-какие несложные мысли, допускаю, улавливает, но ему этого мало. Бывает, исподволь узнает о человеке все что можно, а потом вдруг огорошит: три года назад вы сильно болели, даже оперировались, точно, вам удалили желчный пузырь и так далее. Такое фанфаронство компрометирует саму идею, а она и без того... Но что делать! Приходится мириться: люди его типа встречаются редко, методики их отбора не существует, наткнулся случайно - благодари судьбу. Правда, опыт с вами навел меня на интересную мысль...
Элефантов говорил медленно, монотонно, недавнее оживление прошло бесследно. Глаза тусклые, ничего не выражающие, как у оглушенной рыбы. Казалось, его что-то гнетет. И эта неадекватная ситуации вспышка раздражения...
- Вам приходилось задерживать преступников?
- Много раз.
- Я имею в виду серьезных, опасных, вооруженных.
- И такое бывало, к счастью, нечасто.
- А вы можете рассказать? Чего это его вдруг понесло в эту сторону?