Элефантов слыл в институте весельчаком, остряком и, хотя по натуре не являлся ни тем, ни другим, вынужден был оправдывать сложившуюся репутацию. Его считали любителем "клубнички", и он, подыгрывая, привык отпускать соленые шутки, рассказывать рискованные анекдоты.
К его удивлению. Нежинскую это нимало не шокировало, она громко и весело смеялась и даже, не оставаясь в долгу, поведала несколько пикантных житейских историй с забавным концом.
Такую простоту в общении Элефантов расценил как признак раскрепощенности, этакой эмансипированности современной молодой женщины, которой, впрочем, трудно было ожидать от Марии, с ее внешностью и манерами прилежной, скромной старшеклассницы.
Свое открытие Элефантов не обнародовал, но стал присматриваться к Нежинской повнимательнее. И обнаружил, что в ее поведении проскальзывают черточки, приглашающие к ухаживанию, а загадочный взгляд наводит на мысль о тихом омуте, в котором, как известно, водятся черти.
Все это удивляло, будоражило любопытство, предполагаемая тайна притягивала как магнит. И тогда Элефантов решил попробовать ее разгадать.
Однажды, улучив момент, когда поблизости никого не было, он предложил Марии вместе пообедать. Как отреагирует Нежинская на попытку перевести их отношения из чисто служебных в иное русло, он не знал и приготовился в случае отказа обратить все в шутку, чтобы не оказаться в неловком положении.
Но она медленно и, как ему показалось, со значением наклонила голову, соглашаясь, так что оставалось только назначить место и время встречи.
На такси они приехали в загородную шашлычную, Элефантов получил из рук плотного армянина с побитым оспой лицом глубокую тарелку, наполненную щедро посыпанными луком и политыми уксусом крупными ломтями дымящейся свинины, несколько кусочков хлеба и бутылку сухого вина, а Мария тем временем заставила неопрятную женщину в замызганном сером халате убрать со столика, стоящего в самом уютном месте - в углу веранды под деревьями, - принесла из буфета салфетки и еще раз протерла липкую пластиковую поверхность, а из нескольких соорудила импровизированную скатерть.
- О, да ты отлично похозяйничала, молодец, - Элефантову понравилась самостоятельность спутницы. - Не знаю, что бы я без тебя делал!
- Пустяки, - засмеялась Нежинская. - Вот я без тебя действительно умерла бы от голода. А так, - она кивнула на гору аппетитно пахнущего мяса, - мы являемся обладателями отменного шашлыка.
- Грузины говорят, что шашлык может быть только из баранины, - сосредоточенно проговорил Элефантов, наполняя стаканы.
- Ничего, - бодро ответила Мария. - У свинины свои преимущества - она мягче.
Элефантов поднял стакан.
- Выпьем за общение. За то, чтобы встречаться не только в служебной обстановке, но и вот так, на природе!
- С удовольствием!
Мясо брали прямо руками, из одной тарелки. Мария ела деликатно, не торопясь, мелкими глотками отпивая терпкое красное вино. Элефантов подкладывал ей куски без жира, рассказывал смешные историй из своей жизни и был рад, что все складывается так удачно и они чувствуют себя легко и непринужденно.
Одна из многочисленных живущих здесь собак подошла близко к столику и смотрела на них умными и добрыми, как у человека, глазами. Мария улыбнулась и бросила ей кусочек. Пес понюхал, покрутил головой и важно удалился.
- Собачки здесь избалованные, - сказал Элефантов. - С утра столько мяса съедают...
- Хорошо им, - засмеялась Нежинская. - Не приходится связываться с общепитом. Я каждый день иду в столовую с дрожью...
Они поднялись.
- Спасибо за обед. Но мы, наверное, опоздаем?
- Спасибо за приятную компанию, - в тон ей ответил Элефантов. - А насчет опоздания не волнуйся: Никифоров у нас демократ - требует результативной работы, а когда она делается, его не интересует.
В обеденный перерыв они не уложились, пришлось сказать коллегам, что ходили в модное кафе, пользующееся преувеличенной славой качества пищи и длинными очередями. Объяснение было естественным, и больше никаких вопросов не последовало.
Раскованность Нежинской Элефантову понравилась, ее общество оказалось приятным, и этот обед он вспоминал с удовольствием. А установившиеся между ними неформальные, скрытые от глаз окружающих отношения волновали предвкушением чего-то нового и необычного.
Примерно через неделю Элефантову позвонил Алик Орехов.
- Послушай, старик, нельзя же так! Ты совсем пропал! Ну, я понимаю наука, большие свершения, это все хорошо, но друзей тоже забывать не годится!
- Да я...
- Не надо, не надо! Расскажешь все сегодня вечером. Я отремонтировал наконец свою колымагу, и мы с Толиком собираемся проскочить в "Нептун". Естественно, заедем за тобой. Ну, как?
- Ладно. А если я буду не один?
- О чем речь, старик! Все равно возьмем!
Выслушав приглашение, Мария задумалась, и ему показалось, что откажется, но нет, она кивнула и спокойно ответила:
- Поедем. Только ненадолго.
После работы они вышли к условленному месту. "ЗИМ" Орехова прибыл минута в минуту.
- Как тебе нравится такой вид транспорта? - спросил Элефантов, когда они направились к машине. - Не правда ли, сразу видно, что владелец умеет жить?
- Да-а-а, - протяжно проговорила Мария, рассматривая сверкающий свежей краской лимузин. - Тут не ошибешься!
"Нептун" стоял на холме у восточного въезда в город, значительно возвышаясь над окружающей местностью. Из больших овальных окон открывался хороший обзор: берег, лежащий далеко внизу, прыгающие на волнах у причальной стенки лодки и катера, которые отсюда казались разноцветными щепочками, юркие буксиры, медленно идущие по фарватеру тяжело груженные баржи; противоположный берег с широкими песчаными пляжами, неровная полоса рощи и желто-зеленые квадраты полей до самого горизонта.
Официантами здесь были мужчины, все как на подбор проворные, расторопные, в одинаковых черных костюмах, с галстуками-бабочками, похожими манерами и выражением лиц.
Мягкий рассеянный свет, лепные водоросли, медузы и морские звезды на стенах должны, по замыслу оформителей, создавать иллюзию пребывания на океанском дне.