И Элефантов решил получить ответы на интересующие его вопросы у более осведомленного Спирьки. Несколько раз он как бы между прочим заводил разговор о Нежинской. Спирька охотно поддерживал его, и Элефантов жадно впитывал каждую крупинку информации.
Спиридонов отзывался о Марии довольно скептически, критиковал ее внешность - мол, длинный нос, маленькие глаза - и нередко приводил ее в качестве отрицательного примера.
Вот Элефантов с возмущением пересказал уличную сценку: приличная на вид и хорошо одетая девушка в разговоре со спутником буднично употребляла нецензурные слова, и Спирька тут же пожал плечами: "Подумаешь, Мария тоже ругается..."
Зашла речь о спекулянтах - вновь тот же жест: "И Мария спекулирует!"
Само по себе двуличие Спирьки Элефантова не удивляло, но причин, по которым тот старается очернить Нежинскую, возводя на нее явную напраслину, он понять не мог.
Однажды, возвращаясь с работы, они остановились выпить по кружке пива возле обшарпанного ларька, под яркой табличкой "Пиво есть" у мокрой стойки толкались несколько человек со стеклянными баллонами и алюминиевыми бидончиками. Чуть в стороне две размалеванные девицы в шумной компании лихо пили водку из замызганных стаканов. Элефантов поморщился.
- Мария тоже пьет! - перехватив его взгляд, пакостно засмеялся Спирька. - Когда мы были на курсах, в кабаке раздавили бутылку коньяка и шампанского! На равных! А вторую бутылку распили у нее в номере!
- А что потом? - тихо спросил Элефантов, чувствуя, как у него похолодело внутри.
- Потом? - Спирька бросил на него короткий взгляд из-под опухших век. - Потом ничего. Я попрощался и ушел. Давай и мы водочки выпьем?
Ни обстановка, ни компания, ни окружение не располагали к выпивке, но Элефантова охватило болезненное желание узнать, было ли что-нибудь между Спиридоновым и Нежинской, а ситуация для этого складывалась подходящая: выпив, Спирька обязательно развяжет язык.
- Давай.
Спирька быстро принес бутылку, Элефантов придержал горлышко, дав налить себе только четверть стакана.
- Напрасно, - Спирька наполнил свой до краев. - Ну, будем!
Водку он запил пивом, лицо сразу покраснело и покрылось каплями пота.
- Зачем отказывать себе в удовольствиях? Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким умрет, ха-ха... Пей, пока пьется, гуляй, пока гуляется, да баб не пропускай, покуда получается!
Он снова разлил водку.
- Видишь, как девочки веселятся! - Он кивнул на шумную компанию.
- Шлюхи! - брезгливо сказал Элефантов.
- Так все бабы шлюхи! И ничего плохого в этом нет: что естественно то небезобразно.
Элефантова бесила привычка Спирьки подводить "теоретическую базу" под всевозможные гадости и оправдывать любые гнусности. Если послушать его рассуждения, то пьянство, подлость, разврат являются естественными свойствами человеческой натуры и потому их не следует стыдиться или осуждать. Он был последователен и, придерживаясь этого принципа, рассказывал о таких своих похождениях, о которых нормальные люди предпочитают умалчивать.
- По-моему, тебе известно, что я придерживаюсь иного мнения. И если хочешь знать, этих стерв вообще за людей не считаю. А ты делаешь на их примере широкие обобщения!
- Просто в них порок более нагляден. Они опустились, деградировали. И я с тобой согласен - на них неприятно смотреть. С Марией, например, не сравнишь. Она чистюля, следит за собой, одевается по высшему разряду. Все подобрано со вкусом, белье - французское, трусики - "неделька": понедельник, вторник...
- Откуда ты знаешь? - у Элефантова снова похолодело внутри, и он до боли сжал ручку пивной кружки.
- Откуда? - Спирька безразлично махнул рукой. - Да зашел как-то, а она гладит, на столе - куча белья...
Применительно к любой другой ситуации Элефантов назвал бы такое объяснение ширмой для дурака, но, глядя на неопрятного потного Спирьку, он не мог представить другого источника его осведомленности.
Они выпили еще: Элефантов четверть стакана и Спирька-полный.
- А ты к Марии неровно дышишь! Думаешь, я не вижу, как ты у меня все про нее выпытываешь?
Элефантов не нашелся, что ответить, и сделал вид, что занят пивом.
- И к Астахову ее ревнуешь...
- С чего ты взял? - придя в себя от неожиданной прозорливости Спирьки, изобразил удивление Элефантов.
- А с того! Ты же знаешь, что она с ним живет. Знаешь! И тебе это неприятно! - в голосе Спирьки явно чувствовалось удовлетворение.
- Чушь какая-то! - продолжал лицемерить Элефантов. - Какое мне до всего этого дело?
- А вот такое! - с пьяным упорством настаивал Спирька. - Ты еще не все знаешь! Думаешь, она на море одна?
На этот раз Элефантова, бросило в жар. Сначала стала горячей голова и лицо, потом горячая волна прокатилась по всему телу, и он ощутил прилив тошноты.
- Конечно. А то с кем же? - голос звучал хрипло, но контрвопрос он поставил умело.
- Этого я тебе не скажу. Если она узнает, то не простит, а я не хочу портить с ней отношения.
"Мразь! - подумал Элефантов. - Но врет или нет?"
- Просто имей в виду, что, кроме Астахова, у нее есть и кое-кто еще...
"Врет или нет?"
- Ну да какое это имеет значение? Молодая, красивая, свободная женщина... Ей поневоле часто приходится использовать свои прелести... - он шумно отхлебнул, на верхней губе повисла пена.
- Хочешь сказать, что она тоже шлюха? - Элефантова затрясло от ненависти к этому жалкому пропойце, походя поливающему грязью женщину, даже ногтя которой он не стоит.
- Ну почему обязательно шлюха? Жизнь есть жизнь. - Спирька развел руками. - Вот представь: заболел у нее зуб. В поликлинике очередь, два дня потеряешь, намучаешься, да еще сделают плохо... А она пришла, улыбнулась ласково, и через полчаса все готово в лучшем виде. Ну, а потом обменяются с врачом телефонами: у нее еще зубки есть, а ему, может, захочется с ней в ресторан сходить, так что интерес взаимный...