- Так быстро? - Мария удивилась не зря: у начинающего аспиранта или соискателя на все это уходит обычно месяцев семь, а то и десять. - Ты молодец!
Ему было приятно, тем более что похвалила она его только второй раз. Сдержанность Нежинской огорчала, полностью раскрывшись, он ожидал такого же ответного чувства, но вместо теплой волны любви и нежности ощущал исходивший от нее холодок. Он убеждал себя, что это ему только кажется, заглядывал в васильковые глаза, надеясь увидеть то ласковое сияние, которое появлялось иногда три года назад, но, увы, непроницаемые шторки скрывали происходящее в ее душе, и лицо всегда оставалось спокойным и до равнодушия бесстрастным.
Вскоре Элефантова вызвали в Москву, в министерство. Он доложил результаты своих исследований вначале сотруднику, курирующему их институт, затем начальнику отдела. Те слушали внимательно, но, как ему казалось, без заинтересованности и в конце задавали один и тот же вопрос: "Чем подтверждаются ваши выкладки?"
Он рассказывал о феномене Пореева, показывал таблицы, схемы и графики контрольных измерений, чувствуя, что все это особенно не убеждает собеседников.
- А вы уверены, что биопотенциал вашего, гм, телепата, - слово "телепат", непривычное и даже неуместное в строгой обстановке министерства, прозвучало как ругательство, - действительно выше нормы?
Начальник отдела внушительно возвышался над полированным, темного дерева столом. Массивная голова на толстой шее, аккуратный пробор в редеющих волосах. Красивые импортные очки с дымчатыми стеклами несколько компенсировали заурядность лица. И голос у него был внушительный, веский, отбивающий всякую охоту спорить.
- Но, Алексей Архипович, вот же результаты замеров, а вот, для сравнения, данные контрольной группы.
Элефантов держался уверенно, так как был убежден в неопровержимости представленных материалов, но по безмолвной реакции куратора понял, что дерзость его поведения переходит всякие границы.
Дымчатые стекла зловеще блеснули.
- Графики и таблицы я видел. - Фразы получались рублеными и тяжелыми. - Но это только цифры, не больше. Как они получены? Методика экспериментов? Оборудование, аппаратура? И вообще, как вы фиксируете биопотенциал? И что это за единица измерения "мнеж"?
Элефантов смутился. Во-первых, потому, что Алексей Архипович нащупал самые уязвимые точки его теории, а во-вторых... "Мнеж" расшифровывалось очень просто: Мария Нежинская. Но об этом не знал еще ни один человек на свете. Даже она сама.
- Биопотенциал измерялся на приборе моей конструкции...
- Он защищен авторским свидетельством?
Безусловно, Алексей Архипович обладал железной хваткой и беспощадным ударом. Элефантов уже знал, что последует за этим.
- Нет, заявка отклонена...
- Наверняка в связи с недостаточным теоретическим обоснованием?
- Да... Но прибор-то существует! А заявку я доработаю и представлю повторно!
- Я вам, конечно, желаю успеха. Но пока получается, что все ваши выводы строятся на результатах измерений уровня биополя, а прибор, которым это делается, официально не признан! Так?
- Так.
Эле фантов решил и проигрывая не терять достоинства.
- А следовательно, научность и достоверность вашего исследования равняется... Чему?
- Вы хотите сказать - нулю? Ну а если через полгода, год заявку примут, биоэнергометр получит право гражданства, что тогда?
- Не знаю. - Теперь дымчатые стекла блестели немного снисходительно. - Тогда будет видно.
Куратор поднялся, всем своим видом давая понять, что недопустимо затянувшийся визит пора заканчивать.
- Но такой подход приведет только к потере времени! Ведь уже сейчас видно, что существует эффект экстрасенсорной связи! Разве можно отказываться от исследований только по формальным соображениям?
Элефантов почти кричал, куратор, втянув голову в плечи, делал вид, что его здесь нет, он не видит и не слышит происходящего. Наступила тревожная пауза. В проблеске очков появился интерес.
- Ну что ж... Если ваша правота пропорциональна убежденности... Пусть головной НИИ даст свое заключение. Одобрят саму идею - мы не станем придираться к формальностям.
В головном институте Элефантов разговаривал с профессором Карпухиным. Ранее они несколько раз встречались на конференциях, Карпухин доброжелательно отзывался о его докладах, интересовался научными планами. Сейчас он тоже встретил его приветливо.
- Мне лично твоя разработка нравится. Смело, ново, логично. Но, - он потрогал короткий седеющий "ежик". - Что скажет совет? С одной стороны это не по нашему профилю, с другой - институтов и министерств такого профиля пока что вообще не существует. Да и все остальное - чисто оценочные вопросы. Можно решить их так, можно - этак. И каждое решение будет правильным. Даже не знаю, что получится...
Ну да ладно, - он решительно взмахнул рукой. - Зачем попусту гадать и распускать слюни раньше времени! Свои взгляды нужно отстаивать. Так что готовься убеждать членов совета!
- Иван Егорович, у меня еще один вопрос. - Элефантов прикладывал усилия, чтобы не показать смущения. - Наша сотрудница выбрала тему, смежную с моей. Я хотел проконсультироваться - насколько она диссертабельна.
Он протянул листок с планом.
- Ну-ка, ну-ка...
Карпухин читал, далеко отведя руку.
- Это даже слишком широко. Тут замах на докторскую! Но весьма толково. Как ее фамилия?
- Нежинская.
- Никогда не слышал. Она публиковала что-нибудь?
- Да нет, только начинает... Вы не согласитесь взять научное руководство?
- Ну отчего же! Тема интересная, перспективная. Вот только справится ли она? Знаешь, сколько есть соискателей, неспособных довести до конца то, за что они взялись?
- Справится.
- Тогда вопросов нет. Через месяц я приеду к вам на конференцию, пусть подготовят развернутый план, мы поговорим и будем решать. Кстати, а что ты думаешь?
- У меня уже все на выходе.
- Так выдавай побыстрее. А то талантливая молодежь, - Карпухин потряс планом, - тебя обойдет.
- Пусть обходит, я только порадуюсь.
Распрощавшись с Карпухиным, Элефантов выскочил на улицу. Три дня он работал на пределе. Бесконечные министерские коридоры, двери, похожие одна на другую, встречи на разных уровнях, беседы, от которых многое зависело, споры с теми, с кем удобнее соглашаться, обидное чувство неравенства, когда невольно ждешь, что собеседник противопоставит твоей аргументации административный окрик, сразу дающий понять, кто есть кто. Все на нервах, с постоянным напряжением.