слез“...
Однако, далеко не все люди побеждают страдание. Многие бывают раздавлены им. У них оно рождает не хвалу, а хулу, не благословение, а ропот и проклятие.
И вот перед нами теперь практическая задача:
Как преодолевать страдание?
Истинная „мудрость о страдании“ (ее можно назвать патософией) заключается не в одном лишь анализе страдания и его объяснении (патология), а в умении его побеждать, мудро овладевать им. И в этом заключается одна из важнейших задач жизни, ибо принять жизнь значит принять страдание, и уметь жить значит уметь страдать.
Практически мы относимся к страданию двояко: или мы бежим от него, или его принимаем.
Первое отношение обнаруживает Будда: он сознает, что действительность дурна и желания дурны; он бессилен переделать то и другое, и потому он видит единственный выход в том, чтобы уйти от всяких желаний, от личности, от самосознания в нирвану (род небытия).
Этот путь есть бегство, уход от жизни, жажда безжеланности. Конечно, Будда сказал то, что он мог сказать, будучи только человеком и притом живя за шесть веков до явления в мир Иисуса Христа. Он пришел к убеждению, что жизнь глубоко испорчена и искажена, что этой жизнью не стоит жить, и лучше не жить никакою жизнью, чем этой - и потому он проповедывал духовное самоуничтожение. И многие в наши дни, усталые от жизни, любят тон упадочной (для нашей эпохи) поэзии:
„Не лучше ль в тихой безжеланности
Уснуть, как спит ночной ковыль?“
Более грубое и легкомысленное бегство от страдания люди находят в стремлении минутным наслаждением заглушить горечь жизни (древнегреческое эпикурейство, гедонизм), забыться безумием „пира во время чумы“ или пляской на краю смерти...
Другое отношение к страданию есть его принятие.
„Я жить хочу, чтобы мыслить и страдать“... говорит Пушкин со свойственным ему эллинским жизнелюбием.
Но и в приятии страданий еще не все разрешение вопроса. Можно тупо терпеть, стиснув зубы - а можно преодолевать и преображать страдание. Оно может быть камнем, давящим душу; но оно же может сделаться скалою, на которую мы станем, как на твердую опору. Может быть, мы даже овладеем тайной претворять этот камень в крылья, которые будут нас подымать?
И не в этом ли высшая мудрость. Божественное творчество жизни?
Вся мудрость в том, чтоб радостно
Во славу Бога петь.
Равно да будет сладостно
И жить и умереть! (Мережковский)
Когда Иеремия, этот скорбный пророк, рыдающий о своем народе и ненавидимый этим народом за постоянные обличения, падает духом - он жалуется Богу: „Горе мне, мать моя, что ты родила меня человеком, который спорит и ссорится со всею землею... О, Господи... Ты знаешь, что ради Тебя несу я поругание. За что так упорна болезнь моя и рана моя так неисцельна, что отвергает врачевание?“
„Неужели Ты будешь для меня как бы обманчивым источником, неверною водою?“
Бог отвечает ему: „Если извлечешь драгоценное из ничтожного, - то будешь как Мои уста“ (Иер. 15), т. е. будешь обладать властью, творческою силой Божественного слова.
Вот эта именно способность - извлекать драгоценное из ничтожного - и составляет тайну всякого творчества, Божественного делания, теургии.
Не она ли в химической лаборатории природы на гниющих отбросах растит благоуханный цветок?
Не ею ли художник, взяв „презренное из жизни“, возводит его „ в перл создания?“ (Гоголь).
Не эту ли силу, в сущности, искали в средние века алхимики, называя ее философским камнем, который превращал бы грубые металлы в золото?
И она есть, эта сила, творящая изумруд из глины и алмаз из угля!
Но, поистине, „все великое входит в этот мир чрез врата страдания“.
Мы любуемся жемчужиной, ее нежным матоворадужным отливом. Как она рождается?
В темных глубинах Индийского океана живет моллюск в своей створчатой раковине.
В раковину попадает песчинка, которая раздражает тело моллюска. Последний, в целях самозащиты, выделяет из себя перламутровую жидкость, которая обволакивает песчинку. Эта работа идет годами. Так рождается жемчуг, красота венцов и ожерелий. Так рождается всякая красота.
Но не всякое страдание способно ее произвести.
И потому, обращаясь теперь к переживаемым нами страданиям, мы должны прежде всего различить два рода их.
Страдания за неправду
Есть страдания за нарушение правды, те, которые вытекают из несоответствия действительности нашим дурным желаниям. В этом случае - действительность хороша, но наши желания греховны.
Скупец сохнет от жадности, алкоголик изнывает, не находя возбуждающего напитка, жестокий человек ночей не спит оттого, что ему не удается месть, развратного человека мучит сжигающая его нечистая страсть. Ведь всё это тоже страдания.