63
Выражение «технический разум» принадлежит Паулю Тиллиху. Оно подчеркивает тот факт, что в девятнадцатом веке разум преимущественно использовался для решения технических задач. В то время люди еще не осознавали во всей полноте теоретического значения такого изменения.
(обратно)64
An essay on man, op. cit., стр. 21.
(обратно)65
Ibid., стр. 22.
(обратно)66
Фрейд часто писал о том, что стремится сделать бессознательное сознательным, чтобы таким образом раздвинуть границы разума. В наиболее теоретических работах Фрейда (см. «Цивилизация и конфликт» и «Будущее одной иллюзии») его представления о разуме и науке прямо связаны с представлениями семнадцатого и восемнадцатого столетий. Но на практике его концепция разума, который предполагает союз сознательных переживаний с разнообразными бессознательными стремлениями личности, резко отличается от «разума» традиционного рационализма.
(обратно)67
Paul Tillich, Existential philosophy, Journal of the History of Ideas, 1944, 5:1, 44–70. Поскольку сам Тиллих продолжает традиции экзистенциализма, его описание истории этого движения отличается особой убедительностью, так что в данном разделе мы часто будем его цитировать.
(обратно)68
Взаимосвязь экзистенциализма и американского прагматизма, представителем которого, в частности, является Уильям Джеймс, очевидна. К современным представителям экзистенциализма можно отнести Мартина Хайдеггера, Карла Ясперса, Жана-Поля Сартра и Габриеля Марселя.
(обратно)69
Existential philosophy, op. cit., стр. 66.
(обратно)70
Ibid., стр. 67.
(обратно)71
Ibid., стр. 54.
(обратно)72
Walter Lowrie, A short life of Kierkegaard (Princeton, N.J., 1944), стр. 172.
(обратно)73
Ibid., стр. 116.
(обратно)74
The concept of dread, trans. Walter Lowrie (Princeton, N.J., 1944), стр. 123.
(обратно)75
Tillich, стр. 67.
(обратно)76
Werner Brock, Contemporary German philosophy (Cambridge, 1935), стр. 75. О значении работ Кьеркегора для развития психологии двадцатого века см. O. H. Mowrer, Anxiety, в книге «Learning theory and personality dynamics» (1950). По мнению Маурера, только после появления работ Фрейда стало возможным оценить всю глубину мыслей Кьеркегора.
(обратно)77
The concept of dread, op. cit. Уолтер Лаури пишет, что в английском языке не существует слова, «которым можно было бы адекватно передать слово Angst» (предисловие к вышеупомянутому изданию, стр. IX). Поэтому он переводит Angst Кьеркегора английским словом «dread» (ужас, благоговейный страх). Я согласен, что слово «anxiety» (тревога) в английском часто используется поверхностно, например, чтобы обозначить стремление («I am anxious to do something»), легкую озабоченность чем-либо, или же оно обретает еще какие-то смысловые оттенки, которые не соответствуют термину Angst. Но Фрейд, Гольдштейн и другие авторы пользовались немецким словом Angst для обозначения тревоги; именно в таком смысле слово «тревога» используется в данной книге. Вопрос заключается в том, как соотносится психологический (а не литературный) смысл слова «тревога» с тем, что Кьеркегор называет Angst? Профессор Тиллих, который хорошо понимает как психологический смысл слова «тревога», так и смысл философии Кьеркегора, склонен думать, что эти два термина очень близки по смыслу. В этой книге я попытался сохранить оба значения слова «тревога» — поверхностное и глубокое. Для этого я использую два термина: «нормальная тревога» и «невротическая тревога». Профессор Лаури, чей перевод я цитирую, любезно позволил мне заменить слово «dread» на слово «anxiety», чтобы сохранить целостность терминологии книги.
Позже я был рад узнать, что в более новых переводах Кьеркегора слово «anxiety»* было восстановлено в своих правах. Смотри The concept of anxiety, ed. and trans. Howard V. Hong and Edna V. Hong (Noryhfield, Minn., 1976).
(обратно)78
The concept of dread, стр. 138.
(обратно)79
Ibid., стр. 99.
(обратно)80
Кьеркегор продолжает настаивать на том, что для реализации своего Я человек всегда должен продолжать движение вперед: «С точки зрения этого мира рисковать опасно. А почему? Да потому, что на этом можно проиграть. Люди, заботящиеся о своей пользе, не рискуют. Но в то же время, если не идти на риск, можно потерять то, что трудно потерять даже при самом рискованном риске, и эта потеря произойдет легко и будет полной, так что ничего не останется, — я говорю о потере собственного Я. Если я пошел на неразумный риск, — что ж, тогда жизнь поможет мне своим наказанием. Но если я не рисковал вообще, — кто мне тогда поможет? И более того, если бы даже полный отказ от риска в высшем смысле этого слова (а рисковать в высшем смысле слова — это осознавать самого себя) позволил бы мне добиться любых земных благ, я все равно потеряю мое Я! И что тогда?» (Кьеркегор «Болезнь к смерти»).
(обратно)