Глава 12
Милица
Змеи-мыши-ежики, новая любовь
Отправиться домой любым из предложенных способов, например, на руках или на птерике, она отказалась. Андрей ушел один — распечатать еще одно устройство, теперь для отпугивания мышей. Милица проводила его взглядом — мокрого, поникшего, ни капли не похожего на уверенного в себе и своих желаниях героя девичьих грез, который приходил во сне.
До последнего момента Андрей таким и был, но в один миг высокий красавец с осанкой гусара и залихватским чубом превратился в старика прежних веков: плечи ссутулились, лицо осунулось, руки опустились. Казалось, у Андрея не осталось никаких желаний. В душе что-то перегорело, из иногда поднимавшихся на Милицу глаз исчезли жадное восхищение и некий животный магнетизм, противиться которому она не могла и не хотела.
Разговор с координатором повлиял на Андрея очень сильно. Из того, что Милица услышала, стало понятно: Андрей хотел продлить эксперимент и даже обратился по этому поводу к правительству. Ответ Кривова сломал Андрея. С берега в поселок ушел опустошенный человек без идей, желаний и мечты.
А у Милицы мечта, наоборот, появилась. Все перевернул один день. Еще вчера она не подозревала, что живет на свете некий Андрей Сигал, что у него крепкие руки, добрые голубые глаза и сказочно нежные губы.
Стоп, про губы — это ей пригрезилось, этого не было. Вернее, было, но во сне. В таком же полуреальном, как недавняя «видео-притча» про речку и два океана.
Но не зря же приходил такой сон! Подсознание подало сигнал: приглядись, это же Он, тот самый, кого ты ждала, ждала по-настоящему!
Первоначально известие о том, что Максим Максимович исчез, ошеломило. Казалось, что жизнь кончилась. Но в день, когда кончилась одна, возникла другая.
В жизни Милицы появился Андрей.
Профессор исчез вместе с женой. А если немешарик на Марсе откроется, и Максим Максимович вернется? В том смысле, что вернется один, без Раисы Прохоровны?
А Милице это уже не нужно.
Пусть возвращается вместе с женой. Пусть всем будет хорошо и все будут счастливы.
Проснувшись сегодня утром, Милица первым делом просмотрела запись, как прошла ночь. Естественно, Андрей не приходил. А сон был очень правдоподобен.
И сны обязаны забываться. Не бывает, чтобы действие запомнилось отчетливо от начала до конца, со всеми чувствами, словами и нюансами. Двести лет назад разработали методику «управления снами» — на первый взгляд логичную, очень похожую на правду. Как проинформировал поток, многие пробовали заниматься по ней, и все разочаровались. Создатели методики советовали перед засыпанием думать на заданную тему, чтобы она всплыла в сновидении. Во сне требовалось понять, что это сон, и управлять им. На словах — все просто. А как узнать, что сон — это сон, как при отключенном распознавании бреда прийти к пониманию, что черное не может быть белым?
Ответ есть. Во сне все кажется нормальным, даже ненормальное. Достаточно определить что-то как ненормальное…
И как же сознание узнает его в том, что считает нормальным?
В сегодняшнем невероятном сне Милица проснулась… да-да, проснулась, такое во сне бывает часто. В общем, проснулась она от направленного на нее, спящую в своей комнате, прямого взгляда.
У кровати стоял Андрей. Он застыл с приоткрытым ртом и чуть разведенными руками, словно не понимал, как здесь оказался. Выражение лица не поддавалось описанию, со скоростью мысли на нем сменялись безрассудство, испуг, решимость, удивление, стыдливость, кураж, робость, мечтательность, любопытство, нежность… Взгляд, ошалелый, обескураженный, почти невменяемый, метался от остервенелого упоения собственной дерзостью до виноватой обреченности.
Внешне Андрей оказался очень привлекательным. Чувствовалась постоянная работа над телом, а не потуги стать совершенным, разово прибегая к телесной модификации. Фигура с непостижимой шириной плеч напоминала призовой кубок — треугольный, с круглой «крышечкой» головы. На животе, как из стальной решетки, выпирали кубики мышц, грудь и низ живота симпатично курчавились.
Чувство стыда, проснувшееся (да-да, это же сон во сне) одновременно с организмом, заставило оценить собственный вид. К нему претензий не возникло. Зеленый полог укрывал до верха груди, раскинутые над головой руки сделали круг и легли вдоль тела поверх одеяла, как бы запечатав его. Этим Милица, так сказать, бросила косточку господствующей морали. Но какое это имело значение, если незваный (ли?) гость пришел в своем естественном виде?