- Лафет какой будет с первого прогона? Если бревно диаметром в полтинник, - обратился он к Яну.
- Пятьдесят на двадцать, - тут же ответил белорус.
- Годится, – и, обернувшись ко мне, инженер заявил – Вот командир и готовая балка перекрытия. Если дубовая будет – ничем ее не убьёшь. Одобряю.
Подошли остальные бетонщики, поцокали языками, выказывая свои одобрения. Потом со своими хотелками выступили.
- А бетономешалка будет?
- Будет, - отвечаю. – Ручная. Дачная.
- Ну-у-у-у… - огорченно подвыли.
Но тут мне на помощь вступил Жмуров.
- Не вам же ее вертеть. На эту работу кого посильнее найдем. И потупее. Ваше дело бетонные работы и монтаж со сваркой.
- А сварочный аппарат, какой есть?
- Пока никакого, - отвечаю. – Вот вы мне и дадите список нужного, и обоснуй к нему. И готовьтесь, снег там почти сошел. И балок вам на четыре спальных места с печкой я уже пригнал.
И повернулся к инженеру.
- Нивелир и две рейки в кузове пикапа забери к себе.
- А теодолит? – спросил он как мальчик, которому не досталась обещанная деревянная лошадка.
- Тебе же не топосъёмку делать, а только площадку под строительство отнивелировать. Так что подчищай хвосты. В первой партии на плато пойдёшь. А теодолит подгоню. Ничего, что он будет американский?
Василиса сделала мне идеологический выговор.
- Зачем ты натащил сюда эти бесовские махины. Человек своими руками должен добывать свой хлеб в поте лица своего.
- Успокойся, милая, у работающих на этих машинах пот будет ручьем течь не только с лица, но и с жопы тоже.
Принес белорусам в их вагон три блока сигарет ««НВ»» из своих запасов.
Сидели ребята, чистили разобранные кавалерийские карабины ««Манлихера»» образца 1895 года, полученные от Тарабрина. Один из охранников Василисиной команды, сидел рядом - пояснял и разъяснял, что к чему и как надо.
- Других нет пока, - сказал я, кладя курево им на лавку. – Напишите, что кому нравится – достану. Будет вам курево в паёк. Но учтите - из зарплаты вычту.
Белорусы устроили перекур. На табачный вычет из зарплаты отнеслись с пониманием. Всё рано купить его тут негде.
- Когда винтовки пристреливать будем? – спросил старший из них. Вроде, его Михаилом зовут.
- Миша – правильно? – спросил я и, получив утвердительный кивок, сказал. – Как в порядок своё оружие приведёте, так и постреляем. Сначала по мишеням, а потом и на охоту съездив к Черному морю – там дичи больше. А в Крыму, особенно на первых порах, работать придется, ружья со спины не снимая. Зверья там много. Людей нет. Потому и хищники в избытке.
- А какие там хищники водятся?
- Видел сам львов, волков и леопардов. Может еще, какие есть…
- А автомат, в таком случае, нам дадут?
- Нет пока автоматов. Но у вас в руках точное и надежное оружие.
- Пачка эта дурная… - протянул Ян. – СКС мне привычней и удобнее будет.
Остальные тоже согласно кивают. Непривычная для них австрийская система Манлихера. Но я читал, что наши казаки ее очень уважали и старались в первую мировую таким трофеем разжиться. И не только казаки. Даже патроны к ««манлихеровке»» ограниченной партией выпускал завод в Сестрорецке.
- Не бухтите, – придал я некоторую властность в голос. - Вооружили вас тем, что сейчас в наличии есть. А пачки надо просто заранее снаряжать. Вот и всё.
- И подсумки всего на четыре пачки, - вставил свою претензию белорус, имени которого я не запомнил.
- Так тебе не в бой с ней идти, – выдал я резон. - А для охоты и защиты двадцати патронов достаточно. Кому мало - шейте себе лифчики, - только и ответил я. – Василиса даст брезент, иголки и нитки. Или берендейки через плечо, как у казаков были в первую мировую.
Глава 7
Прага начала ХХ века мне понравилась. Красивый старинный город, спокойный, очень гостеприимный, располагающий к неспешным прогулкам по набережным в Старом Мясте. Предупредительные вежливые горожане и улыбчивые красивые девушки. А главное - отличное пиво, какового я никогда не пил в других временах. А уж его сортов! И трактирчики уютные на каждом шагу, часто совмещенные с маленькой пивоварней. И всё это очень недорого в перерасчете на русское золото, которое охотно брали везде, но сдачу давали австрийскими кронами – бумагой и серебром. Английского языка не понимали, тут в ходу немецкий, но по счастью неплохо разбирали мой русский.
С удовольствием посидел в воспетом Гашеком трактире ««У чаши»» и лично разглядывал ««засранного мухами Франца-Иосифа»» на стене. В компании разговорчивого толстяка Йозефа Страшлипки, который всё норовил мне продать какого-то непревзойденного кобеля. Может и продал бы, но пришел Тарабрин и меня увёл.