- Охота для прокорма трудников сместилась дальше. На конях либо за реку, либо больше суток кладите коли на юг. А люди хотят кушать каждый день. А на тяжелой работе без мяса в рационе любой будет плохой работник. Зря степь выжгли. Теперь, пока новая трава не вырастет, копытная дичь снова в эти места не придёт. А скоро народа прибавится. Вот и смотрите.
- А чем зимовщики, что камень рубили, питались?
- Сало. Да дрофу били. Крупу и муку они с собой привезли.
- Понятно. Саламатой, значит, баловались.
Помню я эту саламату. Как-то казаки в поле угостили. Не ряженые, а настоящие, родовые, что традиции сохранили. Саламата – это походная еда казака. Мучная болтушка с кусочками сала. На вкус – клейстер. Но питательно.
- Много брёвен уже повалили на просеке?
- Много, барин. Я не считал, но на вид много.
- Тогда пора пилораму ставить. Но перед этим я рабочим обещал охоту. Ты с нами поедешь на пикапе. Покажешь где что, - не предложил, а императивно поставил задачу. Приказал в мягкой форме.
- Я вообще-то за патронами приехал.
- Сутки роли не играют. Потом, после нашей охоты, патроны выдам, сколько нужно будет. А то, боюсь я, что без хорошего егеря у нас охоты может и не получиться.
По дороге на охоту заехали проведать просеку.
Ваня Юшко что-то смазывал в ««шкоде»» и кожаную шоферскую куртку использовал по назначению. Два пацаненка с измазанными смазкой лицами, лет тринадцати, гордо взяли на себя роль его помогальников на ««принеси-подай»», и были этим страшно горды. Своей сопричастностью к чуду. Видно, что одинокий сорокалетний Ваня нашел себе учеников и воспитанников. А те глядели на него как на жреца нового высшего культа.
Поздоровались. Кивнул на мальчишек.
- Сироток себе нашёл?
- Да нет тут сироток, - ответил слегка смутившийся Юшко. – Не водятся. Родня к себе в семьи забирает, питает и растит. На лесоповале тут дядья их работают и, поначалу, их сучки собирать приставили. А я подумал, что все равно когда-нибудь мне смена на этой монстре понадобиться. Почему не из них? Я с ними и грамотой и счётом еще занимаюсь. Толковые мальчишки. Любознательные. И память хорошая.
И добавил.
- А спят они с дядьями в шатре.
Это он, наверное, сообщил, чтобы я его в содомии с педофилией не заподозрил.
- Добро, - ответит я на его оправдания. – Учи. А сам, откуда так всё знаешь?
- Да я, командир, с 16 лет на тракторе, – рабочие от инженера повадились все величать меня командиром. Кликать меня барином, как у местных крестьян в заводе, для них было западло, а по имени-отчеству длинно. – Потом в стройбате, когда служил, на бульдозере все два года. А после службы – БАМ, по комсомольской путёвке. Вот там у меня под задницей был ДЭТ-250. Бульдозер-рыхлитель дизель-электрический. Почти как этот, только гусеничный. Мощный был как японский ««Каматцу»», только японец был гидравлический, и часто морозов не выдерживал. Так что, под объяснения Тарабрина, освоить этот агрегат оказалось не сложнее. Уход только требует чаще. А управление простое. Ну, и горючка специфическая - октановое число бензина для его мотора где-то под пятьдесят. Сам бодяжу.
- Что ж, продолжай в том же духе, - разрешил я. – только вот еще какая тебе будет задача. Отделить надо бревна до полуметра в диаметре от остальных. Первые на пилораму пойдут механическую. А большие придется как-то вручную распускать. И в длину надо иметь бревна для пилорамы не более девяти метров. Еще слышал, что ты тут корчёвкой занимаешься? Не запорешь машину так?
- Вот для корчёвки, командир, лучше бы использовать толовые шашки, сдвинул Иван кожаную фуражку на затылок. - А то тут такие пни встречаются, что и эта монстра в землю колесами зарывается. На БАМе пнями у нас подрывники занимались.
- Я подумаю, чем смогу помочь. А ты пока большие пни в земле оставляй. Как с кормёжкой?
- Неплохо. Мясо в котле, правда, в последнее время только страусячье. Но съедобно. Меня тут уважают и пайке не обделяют.
- Страусячье?
- Ну да, птицы такие большие и не летающие. Как их еще называть? Ноги длинные и бегают борзо.
- На охоту с нами поедешь?
- Нет, командир, не поеду. Монстру бросать, тут не рискую. Мало ли кто что от праздного любопытства открутит.
Потом пообщался со старшиной артели лесорубов. Тот сразу запел песню о шведских топорах и пилах.
- Оставлю их вам, - пообещал я. – Но только если кучи из веток не бросите в лесу гнить, а на дрова всё перерубите. Зимой нам же отапливаться.
- Спаси, Господь, тебя, барин, - поклонился мужик. – Всё сделаем, как ты велишь. Да за такой струмент… Особо двух лезвийная секира на длинной ручке хороша!