В центре поле поднималось, тянулось к небу хоть и пологим, а все же хорошо заметным холмом. Там, на самой его макушке, Саша увидел тоненькую женскую фигурку. Приглядевшись, насколько это было возможно на бегу, он увидел: незнакомка танцует. Ничего особенного: она просто кружилась, только и всего. Но птица, в которую превратилось его сердце, радостно рванулась вперед, словно завидев родной дом, в котором не была с самого детства.
И все же Саша не стал ускорять бег, который сам по себе приносил ему огромное наслаждение. Он чувствовал: девушка не исчезнет, обидевшись на неторопливость кавалера. А все потому, что она – понимает.
Вершина приближалась, слегка покачиваясь перед глазами при каждом новом толчке ногой, который на краткий миг дарил ощущение полета. Вот до танцовщицы осталось пятьдесят шагов… тридцать шагов… десять…
Саша подбежал к незнакомке вплотную и остановился, уже совершенно точно зная, что говорить ничего не потребуется. Девушка улыбнулась, глядя на него снизу вверх огромными – зелеными с карим ободком – глазами. Потянулась к нему, и Саша с восторгом принял хрупкую фигурку в объятия. Ладони легли ей на плечи, скользнули к рукам, захватывая с собой узенькие бретельки сарафана, в который была одета девушка. Тонкая ткань волнами стекла к ее ногам, оставив хозяйку обнаженной. Глядя на свою желанную, Саша задохнулся от восхищения: таких идеальных пропорций, таких изгибов и округлостей, которые хотелось ласкать и целовать без конца, он не встречал никогда. Хоть и худенькая, девушка тем не менее была удивительно женственной. Мягкая линия плеч, небольшая, но высокая грудь – две полусферы с четко очерченными сосками, – плавная линия бедер, спускавшаяся к стройным ногам с маленькими ступнями.
Девушка засмеялась, глядя на Сашу, а потом обняла его, и он с удивлением осознал, что стоит голым. Неужели и бежал тоже – голым?.. но этот вопрос тут же утонул в жаркой волне, которая прокатилась по его телу от нежных, едва заметных, касаний тонких пальцев незнакомки. Впрочем, незнакомки ли?.. Саша чувствовал: это она, его родная. Его душа, и знать имя – вовсе не обязательно.
Тяжелые русые пряди ее волос заструились между его пальцами, когда он приподнял их ладонями. Девушка взяла его руку своей и потянула за собой – вниз, к земле. Покорно опускаясь вслед за ней, Саша жадно ловил взглядом каждое ее движение. А она, в последний момент выскользнув из-под него, тут же очутилась сверху, крепко обняла Сашу бедрами. Он поднял руки и взял в ладони ее груди. Показалось – под правой рукой ощутил биение сердца. Вот я везунчик, промелькнуло в голове.
Девушка склонилась к нему, приблизила лицо к его груди. Саша вдруг заметил, какие у нее удивительно длинные, густые ресницы. А она, закрыв глаза, скользнула вниз, к животу, затем поднялась обратно. От призрачного касания ресниц Саше стало щекотно, он дернулся. Девушка на миг подняла голову, улыбнулась ему: лежи, мой любимый, все хорошо. Прижала его руки к земле своими и снова склонилась к груди.
Щекотка постепенно усиливалась, и если сначала Саше это даже немного нравилось – какая она выдумщица, его желанная! – то теперь ощущения начали становиться неприятными. Он попытался поднять руку, чтобы остановить эту игру и предложить новую, но не смог. Тонкие пальчики держали его запястье мертвой хваткой. Со второй рукой оказалось то же самое.
Саша дернулся всем телом – сильно, но мягко, все еще не желая испугать или расстроить девушку. Но та, которая только что весила не больше пушинки, вдруг стала неимоверно тяжелой, придавила его к земле.
А затем она снова подняла голову, и Саша заметил, что ресницы стали совсем длинными. Словно два веера, они вытягивались вперед и в стороны, скрещиваясь над переносицей. Незнакомка улыбнулась, и Саша, вмиг омертвев, увидел, что и ее рот заполнен ресницами. Тонкие волоски беспрестанно шевелились, тянулись вперед, извивались в воздухе, словно нащупывая что-то.
Рот существа распахнулся шире, оно опустило лицо к Сашиной груди. Теперь прикосновения ресниц вместе с щекоткой стали причинять боль. Саша напряг все силы и смог слегка приподнять казавшуюся чугунной голову. Он увидел: в тех местах, где его только что щекотали, из тончайших разрезов выступила кровь.
А существо продолжало меняться. Сквозь кожу, совсем недавно такую гладкую и нежную, пробивались все новые и новые волоски. Вскоре то, что сидело на Саше, стало напоминать ершик для чистки унитаза.
И тогда раздался тихий, шелестящий смех. Он звучал и звучал, разрезая душу на полоски, в то время как существо продолжало елозить по Саше, покрывая его тело сюрреалистическим рисунком из тонких красных линий.