Она пела негромко, с душой.
…Передний край с его траншеями и ходами сообщений, всю глубину обороны прикрывала плотная синеватая морозная дымка. Деревья стояли словно окаменелые.
По узким тропкам то и дело пробегали в белых халатах медсестры и санитарки. Петрова в то время стала санинструктором эвакоотделения. Работать приходилось иногда круглосуточно, а бывало, и несколько суток подряд без сна и отдыха, при самой скудной пище.
Нина Павловна укладывала в полуторку тяжелораненых, когда к ней подбежала Константинова с газетой в руках:
— Слушай, На днях состоялся слет снайперов нашей дивизии и на нем выступал Герой Советского Союза Вежливцев. Жаль, не пришлось послушать. Он делился своим опытом. Слет принял обращение чтобы все включились в этот замечательный почин. Представляешь? Вот, в галете все написано.
Петрова сунула газету в карман и, садясь в машину, сказала:
— Это здорово! Просто замечательно!… Кончилась первая блокадная зима.
D часы затишья и короткого отдыха Нина Павловна все чаще и чаще задумывалась над словами Семена Шпилени.
«Но смогу ли я быть коммунистом? — не раз и не два спрашивала она себя. — Нелегко быть членом партии, коммунист всегда впереди и там, где трудней».
Однажды, работая в хирургическом отделении с Титовым, после операции робко спросила его:
— Василий Иосифович, вы коммунист, а мне можно в партию?
— Надо! Вы всеми своими делами это доказали. Вот, например, сегодня… День был трудным. Операционных сестер не хватает, а те, что есть, едва держатся на ногах от чрезмерной нагрузки, а вы, Нина Павловна, пришли нам на помощь.
Титов, командир операционно-перевязочного взвода, сам вызвался дать ей рекомендацию. С удовлетворением дали рекомендации о принятии Петровой кандидатом в члены ВКП(б) комиссар медсанбата Александр Александрович Куликов и старшина Михаил Алексеевич Кулаков. 7 мая Петрова на общем собрании коммунистов была единогласно принята кандидатом в члены ВКП(б), а дивизионная парткомиссия 12 июня в своем протоколе № 138 записала: «Принять Петрову с партстажем с 7 мая 1942 года». В тот же день Нине Павловне торжественно была вручена кандидатская карточка № 4171846.
…В сентябре 1942 года дивизия получила приказ форсировать реку Неву с целью прорыва блокады Ленинграда у Невской Дубровки. Началась интенсивная подготовка по созданию переправы. Красноармейцы пилили лес, таскали бревна к воде, готовили плоты, понтоны и лодки. Откуда-то пригнали большую партию лодок.
9 сентября в 16.00 началась артподготовка. Огонь был мощным, массированным. С началом темноты на помощь переправившейся еще засветло пехоте стала грузиться на понтоны и плоты артиллерия. Среди всех было и орудие сержанта Порфирия Доды. На понтон на солдатских руках затащили пушку, ящики со снарядами… И только бы расчету оттолкнуться от берега, как подбежала худенькая запыхавшаяся женщина с каской в руках:
— Ребята, вы на тот берег?
— Куда же еще? — ответил мальчишеским голосом наводчик.
— Кто это? Что за жинка? — поинтересовался Дода у бойца.
— Не знаю, товарищ командир. Всякое сказывают: одни говорят, что она из медсанбата, — вой у нее и сумка с красным крестом, другие утверждают — снайпер…
— Возьмите меня, сыночки, я легкая и везучая, со мной ничего не случится!
— Бог с тобой, садись, если уж так скоро надо, — разрешил Дода.
Понтон попал под обстрел на середине реки. Со всех сторон подымались высокие фонтаны воды. Снаряды рвались близко.
Но вот и берег, крутой, обрывистый и скользкий. Началась разгрузка. Петрова не бросила своих новых друзей. Она помогала таскать ящики со снарядами, укладывать их в нишу, вырытую в крутом берегу.
…Операция по форсированию Невы оказалась неудачной. Дивизия, понеся большие потери, 12 Сентября была отведена на деформирование.
Не успела Нина Павловна с группой раненых вернуться в свой родной медсанбат, как ее и Константинову срочно вызвал командир.
— По вашему приказанию…
— Вижу, что по моему. Вот вам документы, и быстро в штаб дивизии. Приказано — немедленно, значит, важное дело есть.
— Что случилось, Сергей Федорович? — спросила Петрова и, поправив пилотку, подошла поближе к столу.