— Не обижайтесь! Так надо для службы, а повидаться в одном полку — не проблема. Удачи вам!
Еще в штабе полка Петрова, вставая на партийный учет, повстречалась с секретарем партбюро капитаном Фильковским. Он был человеком веселого нрава, общительным, хорошо знал всех коммунистов, потому что видел каждого в бою. Беседуя с Ниной Павловной, он напомнил ей, что у нее скоро истекает кандидатский стаж.
— Я не забыла! У меня и рекомендации есть. — Она достала из кармана гимнастерки аккуратно сложенные три листочка белой бумаги и подала их секретарю. Это были рекомендации В. И. Титова, М. А. Кулакова и II. П. Морозовой.
Проверив документы, Фильковский попросил:
— Напишите, пожалуйста, заявление и автобиографию.
Когда необходимые бумаги были оформлены, секретарь, провожая Петрову из землянки, сказал:
— Ждите общего собрания коммунистов.
Нина Павловна с помощью командиров рот набрала в батальоне первую группу курсантов. Но учить их приходилось от случая к случаю. Несмотря на все трудности, она успешно выпустила группу снайперов.
5 марта 1943 года Петрова была принята в члены партии, а 7 марта дивизионная парткомиссия в своем протоколе № 70 записала: «…принять Петрову в члены ВКП(б) со стажем с марта 1943 года».
При отборе солдат во вторую группу от желающих быть снайперами не было отбоя. Пришлось учинить нечто вроде конкурса. Ни комбат, ни сама Петрова не знали, что дни пребывания ее в части были сочтены.
В приказе по полку от 2 апреля 1943 года есть такая запись: «Исключить из списка полка и со всех видов довольствия ст. сер. Петрову Нину Павловну, с сего числа…»
— Куда же теперь? — расстроенная, спросила она у начальника штаба.
— Вам надлежит явиться в двести восемьдесят четвертый стрелковый полк, на ту же должность. — Начальник штаба был не охотник до разговоров. Он сделал сам для себя простой вывод, что в том полку дело с подготовкой снайперов обстоит хуже, чем у них, а иначе зачем же ее переводить…
Военные будни
К новому месту службы Петрова вышла под вечер, когда погасли последние лучи солнца и на разогретом за день снегу стала появляться твердая, хрустящая под ногами ледяная корочка. В небольшом перелеске, где среди редких, невысоких осинок и ольхи стояло пяток сосенок, было страшновато. Да и морозец прихватывал. Вдруг Нина Павловна услышала топот копыт и тут же негромкий окрик:
— А ну посторонись!
Увидев женщину, ездовой остановил лошадь.
— Садись, сестрица, подвезу.
— Мне тут недалеко, дойду.
— Садись, говорю, веселей будет. Одной-то, поди, боязно…
Петрова присела на краешек саней. По бокам дороги чернели большие проталины, на которых было немало зеркальных луж. Ездовым оказался ярославский мужичок, по всему было видно — любитель поболтать с первым встречным.
— Куда путь держишь? Аль военная тайна?
— Тайны нет! В соседний полк следую…
— В нашем-то что, проштрафилась?
— Да нет! Так распорядилось начальство, а ему всегда видней, где солдат нужней.
— Против начальства не пойдешь, это верно, — подтвердил ездовой и начал понукать лошадь. Потом сел поудобней, сдвинул на лоб шапку, обтер варежкой толстые, немного отвислые губы и пробасил:
— Ежели в двести восемьдесят четвертый стрелковый, то вот сейчас будет тропочка и по ней через торфяные выработки прямо в штаб придете.
Минут через пять лошадь остановилась. Ездовой кнутовищем указал на едва заметную, убегающую в темноту, сгорбатившуюся под дневным апрельским солнцем тропинку.
— Вот здесь. Тут уж недалеко, дойдешь. Мы, связисты, все тропки-дорожки знаем.
— Благодарю вас!
В это время остервенело заговорили пулеметы. Длинные очереди веером стлались над головой. Лошадь, привычная к фронтовым передрягам, навострила уши, фыркнула, но с места не тронулась, пока ездовой от сердца не хлестнул ее кнутом. Петрова легла в канаву около дороги. Спереди и сзади, в нависшей темноте, светящимися точками одна за другой летели винтовочные трассирующие пули.
«Сейчас заухают минометы», — подумала Нина Павловна и плотней прижалась к земле. Но на этот раз фашисты почему-то изменили своей традиции. После недолгой беспорядочной стрельбы все стихло. Наша сторона огня не открывала.
…В большой штабной землянке было многолюдно. Несмотря на поздний час, отгороженная брезентом, стрекотала пишущая машинка. За столом сидели офицеры, склонившись над картами. Они наносили последнюю обстановку на переднем крае. Полк занимал оборону в Синявинских болотах и на отдельных, затерявшихся среди чахлой растительности, высотах.