Ей долго и по-особому тепло аплодировали участники слета.
Школа Петровой
В батальоне старший сержант Петрова пробыла недолго. Недели через две ее вызвали в штаб полка и сказали, что организуется учебный взвод снайперов и она назначена его командиром.
Нина Павловна восприняла новость с нескрываемой радостью: давно мечтала об этом. Со свойственной ей энергичностью взялась она за дело: стала подбирать первых кандидатов в снайперскую школу. Целыми днями лазала по траншеям, к вечеру фуфайка и ватные брюки, сапоги и шапка — все было в грязи, промокшее. В сырых землянках, с запахом пота и гнилой осины, она подолгу разговаривала с солдатами. Как-то обходя роты своего первого батальона, она задержалась у небольшой группы бойцов, поведение которых показалось ей странным.
Солдаты стояли в стороне от других, вели себя с некоторым пренебрежением к остальным.
— Это наши новички, — пояснил командир роты, сопровождавший Нину Павловну. — Они прибыли из другой части, все после госпиталя, и вот никак не хотят оставаться у нас.
— Наверное, очень жалеют свою прежнюю часть.
— Выходит, так, — отозвался ротный.
Старшим в этой группе был Хахаев Василий Федорович, а около него вертелись два юнца — Ларуков и Новиков.
Василий Федорович поучал своих подчиненных:
— Держаться будем вместе! И баста!
Все в группе вели себя независимо и были неразговорчивы. На вопросы отвечали коротко и нехотя. Тогда Петрова начала беседовать с ними об их старой части, и лица солдат сразу оживились, они заулыбались, стали наперебой говорить о боях, в которых довелось участвовать, о друзьях-товарищах…
Нина Павловна поняла их состояние и даже посочувствовала им, но все же заметила, что воевать надо там, куда пошлют. Это и есть воинский долг. Она рассказала о роли и значении снайперского движения, о том, как сам член Военного совета Ленфронта А. А. Жданов беспокоится об этом большом и важном почине.
— Вот вы, юноша, — обратилась она к русоволосому Ларукову, — не хотите быть снайпером?
Николай исподлобья посмотрел на старшего сержанта, потом бросил настороженный взгляд на своих сослуживцев и, не дождавшись их реакции на вопрос, нерешительно ответил, наклоня голову:
— Хотелось бы, конечно!
— Так за чем же дело? — наступала Петрова.
— Да я что, — тянул с ответом Ларуков, — вот как мои друзья. Нам очень хочется в свою часть.
Командир роты, присутствовавший при этом разговоре, попробовал рассказать, что и 284-й стрелковый полк имеет хорошую боевую славу. Он много сделал для обороны Ленинграда, был у Невской Дубровки. Друзья слушали его не перебивая, но и согласия не давали.
Тогда Петрова обратилась к старшему:
— Не хотите ли вы быть снайпером, товарищ старший сержант, мстить фашистам за все их злодеяния, что вы видели сами?
— Как вам сказать, — растягивая слова, начал Хахаев. — Оно, конечно, снайпером быть хорошо и почетно, вот только как другие-то… Нам бы всем вместе.
Нина Павловна подошла к Нурлумбекову, безучастно стоявшему чуть-чуть в стороне. Он не знал почти ни одного русского слова и больше показывал руками, сопровождая жесты казахской речью. Не дождавшись вопроса, казах сказал коротко и довольно внушительно:
— Моя не понимает.
— Жаль, жаль. Мы бы научили тебя языку, лишь бы желание было.
— Не, не, моя не может.
Он замахал руками, словно мух отгонял от себя, и попятился назад.
Последним, к кому обратилась Петрова, был солдат Новиков.
На вопрос старшего сержанта он ответил не сразу. Сначала искоса посмотрел на товарищей, помялся с ноги на ногу, хлюпая жидкой грязью, потом сказал:
— Я — что? Я — как все. Хорошее дело быть снайпером.
— Вот и славно. Беру всех, — заключила Нина Павловна. — Можно, товарищ старший лейтенант?
— Против хорошего начинания возражать нельзя. — Ротный был доволен развязкой разговора. Глаза его сияли, по веснушчатому лицу расползлась улыбка.
Пригнувшись, они пошли по траншее к следующему взводу.
Набор курсантов надо было закончить к исходу дня, чтобы немедля, завтра же начать занятия. Этого требовало и командование полка и сама обстановка. По дороге ротный посоветовал Петровой не брать в школу казаха: