— Давайте их по одному щелкнем, — предложил нетерпеливый Даудов. Будь он один, давно бы уже снял обоих.
Тот, что в подтяжках, определила Петрова, наверняка офицер. Ее тоже одолевал соблазн израсходовать по патрону, но выдержка брала верх.
Денщик подал офицеру мыло, полил на руки из кружки, и тот стал, фыркая, намыливать лицо.
— Сначала надо снять офицера, — заявил Даудов, — птица, видать, важная.
— Нет!
Когда офицер изрядно намылил свое лицо, Петрова приказала:
— Давай по денщику! Теперь офицер ничего не видит.
Сухо треснул выстрел. Денщик бесшумно рухнул.
Намыленный офицер тянул к денщику сложенные ковшиком ладони. Потом стал чертыхаться.
Еще выстрел. Даудов был доволен. За одно утро — два фашиста. День-то только начинался.
Они отползли в сторону на запасную позицию, и Нина Павловна сделала Георгию внушение:
— Ты, сынок, помни, что для снайпера самое главное — это спокойствие, а скорость да поспех — это людям на смех!
Вскоре немцы разобрались, в чем дело. С их стороны послышался характерный и хорошо известный неприятный свист. Даудов и Петрова глубоко втянули головы в плечи. На самой высокой ноте свист внезапно оборвался, и тут же послышался оглушительной силы взрыв, а за ним второй, третий… Снаряды ложились кучно. От каждого взрыва вверх подымались огромные столбы сухой коричневой земли вперемежку с ветками деревьев, старыми полусгнившими пеньками и травой.
Стрельба закончилась быстро, но тут «взяла слово» наша артиллерия.
«Никак артиллерийская дуэль будет, — подумала Нина Павловна, — это, пожалуй, нам на руку. Пусть артиллеристы выгоняют немцев на солнышко, а мы их встретим. В грохоте разрывов снайпера заметить трудно».
Петрова и Даудов зорко следили за вражескими траншеями. Но никто не появлялся. Напугали их наши снаряды, повредили один дзот. Потом наступила тишина.
Лежали долго. День уже клонился к концу. Скоро можно будет возвращаться к своим. И вдруг Петрова увидела двух фашистов, несущих бревно.
— Видать, дзот восстанавливать будут, — предположил Даудов.
— Сейчас мы им, Георгий, поможем… Как думаешь, кого из них первым снять?
— Переднего!
— Тогда задний сразу поймет, что где-то рядом снайпер, и тут же нырнет в траншею, спрячется.
— Выходит, заднего надо…
— Так будет складней. Передний не поймет, что его напарник сражен пулей. Он может подумать, что тот споткнулся, и обязательно замедлит движение, чтобы оглянуться.
— И у нас на размышление будет наверняка секунды две, — заметил Даудов.
Немцы тем временем приближались к дзоту.
— Бей по заднему! Я возьму переднего, — скомандовала Нина Павловна.
Даудов выстрелил. Идущий сзади фашист зашатался под тяжестью бревна из стороны в сторону и медленно стал оседать на землю.
Петрова с выстрелом не спешила.
Было видно, как передний остановился и, не сбрасывая бревна с плеча, стал оглядываться.
Нина Павловна плавно нажала курок. Гитлеровец упал, придавленный бревном.
— Вы все правильно сказали, товарищ старший сержант, получилось, как в кино.
— Научишься и ты многому, только имей терпение. Они замолчали. Усталость брала свое, хотелось встать и размяться.
В небе послышалось надрывное урчание самолета. Даудов не утерпел и задрал голову кверху. Неудержимое любопытство ученика натолкнуло Петрову на мысль, что и среди гитлеровцев найдутся такие же невыдержанные, сверхлюбопытные. Зорче стала она наблюдать за передним краем противника. Гул самолета быстро приближался и становился все громче и явственнее.
Догадка Петровой подтвердилась. Из землянки с биноклем в руках выскочил коротконогий чернявый офицер и стал прилаживать его к глазам. Но посмотреть на самолет не успел, меткая пуля свалила фашиста на землю. Как только наступила темнота, Петрова и Даудов стали возвращаться к своим. Они были довольны. День прошел не зря.
Блокада снята
Раннее утро 15 января 1944 года. Кругом стояла та настораживающая тишина, которая обычно бывает перед большим сражением.
Еще осенью 1941 года был вбит противником тупой клин в нашу оборону на глубину до семисот метров и шириной около трехсот. Этот злополучный клин приносил немало беспокойства. Немцы просматривали оттуда всю нашу оборону и имели возможность вести губительный фланкирующий огонь. Не случайно этот клочок земли солдаты метко окрестили «аппендиксом».
Чтобы не замерзнуть, Нина Павловна, стоя в траншее, переминалась с ноги на ногу. Она слышала, как где-то невдалеке, за ветхими деревянными сараями, скрипел под полозьями саней сухой снег.