— Спасибо, товарищ командир. Еще силы есть. Я ведь ко всему привыкла.
Они пошли рядом. К ним подходили солдаты и офицеры. Каждый хотел чем-то помочь Нине Павловне: одни предлагали понести винтовку, другие — вещевой мешок, а третьи приглашали на свой транспорт. Она приветливо улыбалась, благодарила за заботу и продолжала идти.
— Стой! — пронеслась по колонне команда.
— Выходит, прибыли в указанный район, — заметил командир первого орудийного расчета.
— Прибыли, товарищи. — Ткачев посмотрел на карту. — Сейчас будем занимать огневые позиции.
…В дверь тихо постучали. Капитан Сидоров отложил в сторону недочищенный маузер, потуже затянул ремень, расправил складки гимнастерки и приготовился встречать гостей.
На его командном пункте — в старом кирпичном доме с рухнувшей крышей, с окнами, плотно забитыми снаружи обломками досок, фанерой и листами железа, — было пока холодно и неуютно. Посредине стола стояла лампа из снарядной гильзы. В переднем углу чернела бочка с трубой, выведенной в окно. Ломаные стулья, щепки от разрушенных перекрытий двора, остатки забора горели ярко.
— Разрешите, товарищ капитан!
— Войдите, Нина Павловна! Как вы кстати, — обрадовался комбат. — Созываю собрание. Поговорить надо перед большим делом.
— Это хорошо, что собираете, только я по другому делу…
— По какому же еще?
— Дорогой Семен Алексеевич! Разрешите поздравить вас с днем рождения! Поди забыл, Сенечка?
— Забыл. Что верно, то верно. Спасибо. Раздевайтесь, сейчас будем пить чай.
Около двери, за небольшим кухонным столом сидели связисты: телефонист — высокий смуглый сибиряк и радист Сережа Казантаев — земляк Петровой.
На улице мела поземка. Ветер гремел сорванным с крыши железом, скрипел дверями калитки, шуршал старой соломой.
— Предстоящий бой будет затяжным и очень тяжелым. Смотрите на карту, Нина Павловна. Вот видите — это город Эльбинг. Укреплен сильно. Гарнизон большой, из отборных частей.
Подошли вызванные командиры рот и парторги. Выступление комбата было коротким, задача всем была ясна.
После совещания Сидоров и Петрова еще некоторое время смотрели на карту, водили по дорогам курвиметром, делая поправки. Потом совсем скромно праздновали день рождения.
— Ну что же, раз за столом не удается по-настоящему, отметим как полагается в бою, — заключил комбат и пододвинул к себе очередную кружку с горячим чаем.
…Ракета на мгновение осветила черную от дыма и гари землю. Старшина лежала рядом с комбатом. При свете ракеты они увидели окраину Эльбинга. Вокруг пустырь. Канавы были завалены разбитой техникой. Кустарник, росший по берегам канав, был скошен пулями и посечен осколками снарядов и мин.
Стрелковые роты ворвались в окраинные кварталы и залегли. Шквал огня не давал поднять головы. Густой дым ел глаза, застилал ближайшие улицы. Кругом валялись вверх колесами пушки, автомашины, повозки. Разрушенные здания дымились красновато-черными клубами.
Ночное небо было огненно-красным. Словно огромная раскаленная сковорода висела над городом — стонущим, плачущим и горящим.
С чердака трехэтажного здания метко бил гитлеровский пулеметчик. Комбат отдал распоряжение Петровой снять его.
Она отползла на несколько шагов в сторону, выбрала удобную позицию. Выстрел… Пулемет противника замолк.
Сидоров вскочил, махнул рукой, описывая маузером дугу, и крикнул хрипло:
— Вперед! За мной!
Он бежал сквозь огонь, ведя за собой батальон. Это был решающий момент. Немцы не выдержали и отошли. Но враг еще был силен, к нему подошло подкрепление, и фашисты бросились в контратаку. Батальон Сидорова устоял, отражая многочисленные контратаки противника, поддерживаемые танками и самоходной артиллерией.
Кругом полыхало зарево пожарищ. В ближайших домах горели оконные рамы, рушились крыши, извергая вверх и в стороны тысячи искр, быстро гаснущих над головами солдат.
— Вперед! — надрываясь кричал комбат. — Вот она, река-то!
Чужая, неприветливая, клокочущая от разрывов мин и снарядов река, как мачеха, глядела на русского комбата черными глазищами промоин.
Капитан внимательно осматривал противоположную сторону. Там судоверфь — плацдарм для дальнейшего наступления, за ней — центральные кварталы города.
Батальон стал форсировать реку.
Фонтаны от разрывов становились все гуще. На сотни метров со свистом разлетались осколки льда и металла.
Нина Павловна бежала следом за комбатом. Она ловко прыгнула с льдины на льдину. Но вот впереди широкая полынья. Старшина плыла вместе со всеми солдатами. Судороги стали сводить руки и ноги. Ей казалось, что силы оставляют ее навсегда. Там и тут стонали раненые, звали на помощь утопающие, последний раз показавшись между льдинами. Берег рядом, но сил преодолеть последние метры уже нет. Затуманенный взгляд старшины выхватил солдат, вытаскивающих на берег свои орудия, — это были полковые артиллеристы.