— Похоже на то… — я посмотрела на Роджерса.
— Эй, ребята, — уже с люка к нам спустились несколько напарников, — через пару минут тут всё закроется.
По соответствующему звуку мы поняли, что лифт начал подниматься. Новоприбывшие уставились на нас, после чего тоже посмотрели вперёд.
— Там кто-то один, — вдруг выдал брат.
Вскоре дверь распахнулась и там оказался потрёпанный, весь в ранах, царапинах и рваной черной майке Скай. Он облегчённо выдохнул и, опираясь рукой о стены, направился к нам, еле держась на ногах.
***
Aron Bergen — Revelation
-------
Как оказалось позже, заместитель командира вызвал подкрепление из Хьюстона. Из-за проблем со связью в Лос-Анджелесе мы не могли сделать это раньше. Прибыла пара отрядов, ещё несколько были в пути. Как только мы выбрались из лаборатории, в спешке открыли контейнер с вакциной и сразу же оказывали нуждающимся медицинскую помощь. Помню, как подбежала к Блэйку, который устроился на разбитых ступеньках у входа в здание. Наши взгляды пересеклись. Не глаза, а две пропасти с острыми уступами скал по краям. Они притягивали, но острые края причиняли почти физическую боль…
За последние три дня «город ангелов» был полностью очищен. Судя по тому, какими измученными ребята приходили после каждого патрулирования, зомби на поверхности было много. Новый главнокомандующий настрого запретил мне куда-либо выходить из бункера и приказал с парой-тройкой сотрудников следить за теми, кому больше всех досталось. В их числе были Скай и Блэйк. Многие удивлялись, как я обошлась несколькими царапинами, а другие получили тяжелые и серьёзные ранения. Почти всё время я находилась рядом с этими двумя. Этот день очень нас сблизил. Мне приходилось выдавливать из себя улыбку, говорить, что всё хорошо, наконец, этот кошмар закончился и через пару дней мы вернёмся в Хьюстон, а потом и домой. Мне было больно смотреть на лицо улыбающегося и подбадривающего меня Андерсона. Это было невыносимо. Но он продолжал улыбаться. И улыбался даже тогда, когда мы все сели в фургон и выехали из города. Правительство займётся Лос-Анджелесом, отстроит заново дома, храмы, парки и прочую ерунду… Я уверена, что вскоре все забудут об этом инциденте, сотрут из памяти, будто ничего и не было.
Мы с зелёноглазым сидели вместе, как и по дороге сюда. Блэйк был у окна, подперев лицо рукой и всматриваясь в пейзажи за стеклом. Но эти пейзажи были серые, хмурые. Вдобавок ко всему угрожающе падали редкие крупные капли, забрызгивая стекло, а небо укрыл чёрный ватник тучи.
Я чувствовала, что ещё немного, и усну. Но заставляла себя не спать, потому что за эти три ночи мне столько бреда наснилось, что я уже плохо помнила хронологию их эпизодов. Заметив на себе укоризненный взгляд изумрудных глаз, я отвернулась, улыбнувшись уголками губ. Блэйк тяжело вздохнул, после чего протянул в мою сторону перебинтованную руку и несильно притянул к себе.
— Спи.
Эпилог
— Мне пора.
— Уже.?
Был вечер. Тёплый приятный вечер, который мы с Роджерсом проводили в последний раз. С момента нашего возвращения в Хьюстон прошло пару дней, некоторые отряды распустили по домам, а нас и ещё нескольких оставили на две-три недели в ЦБП под присмотром психиатров, так как немало человек вели себя неподобающе после поездки в Лос-Анджелес. Меня же решили оставить из-за того, что иногда я открыто разговаривала с братом, забывая о том, где нахожусь и кто стоит рядом со мной. Призраку я часто делала замечания по этому поводу, но тот лишь смеялся в ответ и отмахивался, мол, всё пройдёт. Скай уже вычухался и собирался домой, а Блэйка заставили остаться, пока его рана на шее не затянется.
— Выходит, всё? — я остановилась, посмотрев на брата. Он был спокоен, слегка улыбался.
— Выходит, всё, — тихо произнёс призрак, протягивая мне обе руки. Сделав к нему шаг, я почувствовала всё те же ледяные ладони, обхватывающие мои плечи. Он только появился, а уже заявляет, что ему пора уходить.
— Ты прийдёшь ещё? — спустя пару минут молчания, я, наконец, подала голос, ещё крепче сжимая его талию. Роджерс молчал. Эта тишина оглушала, в прямом смысле этого слова. Я опустила голову ниже. — Ясно.
— Я всегда буду рядом, Ариса.
Хотелось чем-то зарядить ему в лицо. Зачем было заставлять меня привыкать к нему? Прошло прилично так лет с тех пор, как Роджерс попал в аварию, я уже было смирилась со смертью брата, но нет — спустя три года мне мерещится его призрак.
И я снова. К нему. Привыкла.
Привыкла к этой успокаивающей улыбке, сожалеющему лицу, длинным прядям волос…
— И как мне понять, что ты не врёшь? — с тихим смешком спросила я.
— Ты поймёшь.
Он отстранился, положив ладони мне на плечи. И снова улыбнулся. Как будто ничего не было. Уже тошнило от его улыбки. «Нет, Ариса, не раскисай. Не сейчас. Ты ведь сильная, мать твою!»
— Прости.
Растянув улыбку ещё шире, он отошёл на несколько шагов назад, прикрывая глаза. Темная чёлка скрывала поллица, поэтому эмоций его мне не удалось разглядеть. Но я уверена, что он специально натянул эту лыбу до ушей. А потом Роджерс запустил одну руку в волосы, поднимая лицо. На его щеках были серебристые дорожки.
— Пока.
И он рассыпался на тысячу белых бабочек, которые тут же разлетелись в разные стороны к синему небу. И всё. Тишина. Я снова одна. Теперь дорожки бегут по моим щекам. Закрывая покрасневшее лицо рукой и вытирая поспешные слёзы рукавом кофты, я облокотилась спиной о стоящее рядом широкое дерево и скатилась по стволу вниз. Нужно успокоиться. Так было надо.
* * *
Блэйк постоянно что-то рисовал. Он повсюду таскал с собой блокнот среднего размера и несколько цветных ручек. Как только появлялась свободная минутка, он открывал его и вырисовывал какие-то фигуры. А как-то в общем зале, когда я сидела на диване, втыкая в телефон, который мне, наконец, починили, ко мне подошёл зеленоглазый и сел рядом, вглядываясь в экран моего устройства. Я читала. Кажется, парень прочитал пару строчек и улыбнулся.
— Что-то не так? — тихо спросила я, посмотрев на его всё ещё перебинтованную шею. Тот покачал головой, мол, нет. Но спустя секунду он протянул мне тот самый блокнот:
— Посмотри.
Переведя взгляд на предмет, я робко взяла его, отложив телефон в сторону. На первой странице были нарисованы какие-то закарлючки и узоры, они заполняли весь листок с одной и другой стороны. Я перевернула страницу. Дальше была зарисовка какой-то улицы. Ничего, вроде бы, особенного.
— Что это? — поинтересовалась я, листая блокнот.
— Ты дальше смотри.
Вот на следующей странице было нарисовано кое-что знакомое. Главный вход в лабораторию Винчестера: разбросанные уламки и стёкла на асфальте, раздробленные ступеньки, железная дверь, которую мы снесли перед входом туда. Потом тоже какие-то комнаты. А дальше была нарисована та самая инфицированная девушка, которую я пристрелила на глазах у Блэйка и Джона. Дальше тоже зомби, зомби, зомби… И всё в цвете. Спустя несколько таких эпичных рисунков, появились и те белые существа. Только в блокноте парня они были не белыми, а серо-буро-малиновыми. Все эти создания казались ненастоящими, будто слепленными руками ребёнка, у которого очень богатая фантазия и нескончаемые запасы пластилина.
— Зачем ты всё это рисовал?
— На память.
Будто мы когда-нибудь сможет забыть об этом… Нет, никогда. Эта история занимает слишком много места в памяти, заставляя чуть ли не каждый день вспоминать об этом. Иногда я думала о том, что стоило бы вернуться в Хьюстон, когда была такая возможность. Но в таком случае все закончилось бы по-другому, и кто знает, какой конец бы был у этой истории.
— Знаешь, — как-то сказал мне Блэйк, когда мне было уже время уезжать, — я рад, что всё закончилось. И рад, что встретил тебя.
Мы стояли у ворот ЦБП. За мной должны были приехать. Блэйк предложил провести немного.
— Да, я тоже рада… что встретила тебя.