— Лейла Лаир.
Имя, отпечатывающееся у меня на сердце возле его имени. Смешивающееся с кровью и превращающееся в нечто большее. В то, что навсегда изменит все, начиная с этого вечера.
— Лейла.
Я чувствую любовь в его шепоте.
Любовь в его касаниях.
Вечность в его объятиях.
— Лейла…
Его предназначение. Его судьба. Его невеста.
— Лейла…
— Лейла Роуз Ердин, — выдыхает Киран, и его жар сжигает нас обоих без остатка.
***
Мы сидим бок о бок на мокрой от росы траве, наслаждаясь пасмурным утром. Я кутаюсь в теплую шаль, пытаясь согреться не только от сидящего рядом любимого. Прислонившись к плечу Кирана, я наблюдаю, как он выверенными движениями штрихует на листе камни живописного пейзажа.
Небольшой холм, усыпанный мелкой ромашкой, обрывается в нескольких шагах от нас и переходит в пляж. Прибой лижет черный песок, с силой обрушаясь на берег. Его штормовая песня и соленый воздух дарят внутреннее спокойствие. Позади нас, между изумрудными столетними деревьями, струится туман.
Киран продолжает рисовать, добавляя на бумагу птиц, которые с криками проносятся в небе.
Возле наших ног лежит пустая сумка. Несколько часов назад в ней находилась корона, но теперь она надежно спрятана. А мы наслаждаемся оставшимися нам мгновениями в герцогстве.
Безумно полюбив Кирана Ердина, я нашла в этих землях дом. В моей душе навсегда отпечатались бескрайние просторы и меловые горы, пасмурные дни и изумрудные ели, черный песок и бушующий океан. Кожа пропиталась солью и туманом, в волосах запутался ветер, а в сердце поселился неотделимый от своих владений Киран. С глазами насыщенной синевы, обсидиановыми волосами, чувственными губами, притягательными чертами лица и самой невероятной душой.
Герцог, который смотрит на меня и улыбается уголками губ.
— О чем думаешь, сердце мое? — спрашивает он, но порыв ветра уносит его слова в просторы океана.
Меня вновь зачаровывают его бездонные омуты, в которых я тону день за днем. Теперь, глядя на Кирана, я вспоминаю юного герцога из его воспоминаний. Как же он изменился и возмужал…
— Кто научил тебя рисовать? — интересуюсь я, переводя взгляд на нарисованные горы, пляж и море.
— Моя мама. — В его голосе слышится печаль. — А ее — ее мать. Навык отпечатался у нас в венах.
Я понимаю, что не должна спрашивать его об этом, но не могу удержаться:
— Какой она была?
— Очень доброй и красивой. У меня ее глаза.
Вновь подняв взгляд на Кирана, я вижу, как он печально улыбается.
— Что случилось?
— Яд, предназначенный мне и моему отцу. Она ушла за сутки, которые провела в лихорадке и агонии. Мне тогда было одиннадцать.
Какой ужас… Я представляю, каково пришлось Кирану, поскольку уже дважды теряла тех, кто был моей семьей. Но не знаю, как выразить словами свою скорбь.
— Мне жаль…
— Такова жизнь, Лейла, — говорит Киран. И я невольно вздрагиваю, так как еще не привыкла к новому имени. — В ней есть смерть, и это естественно. Всё погибает, чтобы возродиться.
— Ты веришь в возрождение?
— Раньше верил. В возрождение, не судьбу. Теперь верю и в то, и в другое. А ты?
— Я?
— Да. Во что веришь ты?
Задумавшись, я морщу нос. Никогда прежде не задавалась подобными вопросами, но сейчас самое время подумать о судьбе и смерти. Что есть гибель, если она подле любимого человека? Романтичный исход? Логичное завершение земного пути? Вечность?..
— Если нам суждено погибнуть… вместе, — мой голос хрипит, а из горла вырываются лишь обрывочные фразы, — я верю, что мы и возродимся вместе, чтобы вновь найти друг друга.
— Обязательно.
Глаза Кирана блестят, и я замечаю в них непрошенные слезы, как и у меня. Конечно, их можно списать на ветер, но я знаю, что виноваты чувства, бушующие внутри похлеще водяной стихии.
Еще мгновение мы наслаждаемся покоем, а потом со стороны леса доносится голос Тионы:
— Лайла! — Она продолжала называть меня прошлым именем, постоянно путаясь. И сейчас, кажется, она в ярости искала меня, потому что я прогуляла наши с ней вечерние и утренние занятия. — Киран! Лайла! — Настойчивый крик Тионы слышится уже совсем рядом.