— Почему моя девочка грустит? — Бархатный голос Мэнлиуса ласкает слух.
Я знаю, что он заставит всех придворных, которые сейчас прислушиваются к нашему разговору, забыть слетающие с наших уст слова. Именно поэтому могу говорить с ним, не опасаясь быть услышанной.
— Они украли корону, а ты даешь бал.
В его глазах таится целый мир, ширящийся до размеров вселенной, где зажигаются и погибают кометы.
— Нельзя показывать соперникам, что ты раздавлен их победой, — отвечает Мэнлиус, кружа меня в танце. — Тем более, когда это всего лишь первая из десятка предстоящих.
Я раздумываю над его словами, чувствуя, что его ладонь холодит мою талию даже сквозь атласное платье.
— Но что дальше? — спрашиваю я, словно глупая девочка, не понимающая, что от нее ждут. — Что нужно делать?
— Тебе? Ничего.
Я в недоумении смотрю на него.
Мэнлиус поясняет:
— Ты уже сделала достаточно, Барбара. Конфликт вампиров и оборотней больше не ляжет на твои женские плечи. Ты сильная, ты излучаешь уверенность и свет. Теперь не нужно проливать слезы и тратить нервы на вещи, которые на тебя возлагают мужчины.
Мои глаза увлажняются от подступающих слез. Впервые я готова заплакать от позитивных эмоций.
— Я хочу быть рядом с тобой. Быть равной тебе, — шепчу я, понимая, насколько глупо это звучит. Мне никогда не встать с ним на одну ступень, тем более что между нами разница в тысячелетия. — Я хочу помогать тебе достигать целей.
— Ты уже равная мне, Барбара. — Мэнлиус утирает большим пальцем слезинку, скатившуюся по моей щеке. — И мне не нужно от тебя жертв.
— А как же твои братья?
Да, я знала о его планах открыть саркофаги, где покоятся оставшиеся четверо братьев. Усыпальница Мэнлиуса же все это время пустовала.
— Я уже нашел способ вскрыть гробы, в которых они заточены. Не переживай об этом. Это уже решенный вопрос.
— Что? Другой способ? — непонимающе спрашиваю я. — Для него не нужна кровь Первой?
Мэнлиус улыбается мне, и едва заметная улыбка преображает его извечно суровое лицо.
— Любопытная. Пойдем, я покажу.
Я покидаю бальный зал и выхожу в пустующий коридор вслед за Мэнлиусом. В холодной тишине каменных стен, где гулко раздаются лишь наши шаги, его фигура кажется еще более огромной, и я в который раз поражаюсь тому, каким разным он может быть. Мэнлиус передвигался то бесшумно и молниеносно, то медленно и громко, напоминая простого человека. Он менял свой облик так же, как Лайла меняла внешность. Он был мастером перевоплощений, но без смены черт лица, цвета и длины волос.
Мэнлиус привел меня в сад, где под раскидистыми ветвями ивы находится портал. Проскользнув следом за ним под покров дерева, я тут же морщусь от витающей в воздухе ауры. Став гибридом, я начала острее чувствовать магию материи, а от подобных творений она всегда исходит весьма отчетливо. Сейчас мне больше всего хочется попятиться от портала и не входить в него, но Мэнлиус успевает схватить меня за руку и утянуть в мерцающее пространство, которое переносит нас в огромное святилище где-то под землей.
Перемещение вызывает у меня тошноту. Я сдерживаю позыв, но неприятные ощущения остаются. Впервые за столько лет я чувствую себя слабой из-за физического дискомфорта.
Когда портал за нами закрывается, а мне становится легче думать и дышать, я осматриваюсь. Святилище поистине велико и захватывает дух, но серый камень делает ее похожей на темную усыпальницу. Пять саркофагов, стоящих полукругом на плите с изображением могучего древа, добавляют атмосфере мрачности, как и едва заметный красный свет. Он исходит от камней, врезанных в стены искусным мастером. Имена, начерченные на каждом саркофаге, тоже светятся в полутьме.
Агон, Эспер, Байярд, Доминик и Мэнлиус.
Пятеро братьев. Пятеро святых. Пятеро древних.