Наступила тишина.
— Я должна признаться, что я заклинаю лед и тьму после этих слов? — проговорила Катерина.
Георж улыбнулся.
— Мне плевать, — признался он. — Если ты не чародейка, что может пригодиться нам для усмирения князей, то ты просто дочь мятежного отца, что поднял войско, и матери, что организовала покушение на Повелительницу. И, на мой взгляд, ты тоже предала свой народ: не бросилась сообщать о планах матери, когда узнала о них… более того, пыталась их скрыть… Проводила её, когда они убегали после неудавшегося покушения…
Катерина дёрнулся.
— Да… — продолжил Георж. — То, что ты вернулась живой от демона, который перебил стражу во дворце, и ты не чародейка, означает только одно — ты не пыталась его убить. Поэтому… думай… — подытожил князь.
— О чём? — повесила голову узница.
— О том, чем ты можешь помочь Повелительнице, — ответил он.
Георж уже развернулся к выходу и перенёс ногу за порог, когда слова Катерины заставили его остановиться.
— Что будет с моими сёстрами? — задала вопрос она.
— Если я буду в добром расположении духа, возможно, они станут служанками во дворце, — проговорил он как бы нехотя. — Если я буду расстроен… Моей покалеченной дочери понадобится больше прислуги в имении. Я отдам их ей в услужение.
Князь теперь не торопился выходить. Катерина не смотрела на него, а только изучала свои кандалы.
— Я могу поговорить с Повелительницей? — наконец задала вопрос она.
— Если Повелительница сочтет нужным, то завтра тебя пригласят на аудиенцию, — всё также холодно и безразлично проговорил Георж.
Когда двери камеры закрылись, Катерина выдохнула и подняла взгляд к потолку. На её глазах наворачивались слёзы страха, а горло начинала сжимать паника. Ей предстояла долгая ночь.
Глава 36. Похищение
В ночной мгле три фигуры перемахнули через стену первой террасы на пути к имению Савата. Они зашли слева от ворот, чтобы не приближаться к зданию, где с помощью жаровен, очагов, вина и продажных женщин, безуспешно грелась гвардия богатого князя. Вторгнувшись в чужие владения, незваные гости шли быстро, пригибаясь и сохраняя между собой почтительное расстояние, дабы не мешать друг другу. Двое мужчин несли на себе верёвки, обмотанные от плеча до пояса.
Абдигаашу всегда тяжело давалось умение идти скрытно, поэтому он чуть не вышел прямо под ноги часового, который прогуливался по тропинке. В последний момент мечник опомнился и шмыгнул обратно в кусты, не сделав роковой шаг, который бы выдал его. Абдигааш сидел очень тихо, пытаясь даже не дышать. Но стражник не прошёл мимо его куста. Он остановился и долго всматривался во тьму. Затем мастер меча услышал, как гвардеец, зашуршал материей. Возможно, отстегнул и достаёт меч для битвы. Старый воин медленно опустил руку на свой.
Вдруг по плечу Абдигааша потекло что-то тёплое, от чего он чуть не проявил себя крепким словом, однако сдержался. Когда стражник сделал своё дело и скрылся за поворотом, выбравшиеся нарушители пересекли тропинку и быстро пошли к следующей террасе. При этом Абдигааш бросил косой взгляд туда, где последний раз видел стража и мысленно, сплюнув на землю, пожелал ему такой любовной болезни, чтоб у него всё отсохло и хранилось в шкатулочке рядом с кроватью.
Вторую стену преодолели также быстро, как и первую, используя крюки и подсаживая Кольгриму. Перед садом они разделились, так как нельзя было перелезать через стену рядом с домом — там был свет и место до дверей охраняло два стражника, которые, если бы не спали, заметили их наверняка.
Поэтому чернокнижница шмыгнула между кустов и деревьев, чтобы зайти справа от ворот, а Абдигааш и Ганс пошли длинным путём, обходя ворота слева. Когда мужчины заняли свои позиции, Кольгрима не нашла ничего лучше, чем свалить одну из статуй, что в обилии были наставлены в саду Савата, парадируя чувство вкуса и перспективы присущие западным мореплавателям. Статуя упала на землю с характерным каменным стуком, голова древней богини откололась и полетела в кусты.
— Пойдёшь посмотреть? — спросил один из стражей у ворот.
— Вот ещё, — ответил второй. — Если это неопасно, то и ходить не стоит, утром разберёмся. А если опасно, то я не хочу туда идти — у ворот светлее.
Гвардейцы топтались у входа, не желая покидать свой пост освещённый факелом и небольшим костерком, чтобы греться. Тогда пришло время для запасного плана. И к ним на свет вышла от бедра чернокнижница.