Чем ближе они подходили, тем лучше слышали громкие стоны удовольствия, доносившиеся из кабинета Савата. Пристроившись слева от входа, Кольгрима отворила её: в зале ожидания никто не находился, а вот дверь в смежную комнату была открыта. Чернокнижница подала знак товарищам.
В кабинет Ганс и Абдигааш зашли уже не крадучись, а выпрямившись в полный рост. Увидев входящих, очень молодая служанка — гораздо моложе старого сморчка, который сидел на исполинском стуле, украшенном самоцветами, золотом и драконом, остановилась. Пока её хозяин восседал, широко раздвинув ноги, она поднимала и опускала бедра в весьма быстром темпе, периодически постанывая, но теперь в кабинете повисла тишина. Из-за оголённого торса служанки, обладающей недурным размером груди, появилось лицо старого князя, сверкнувшего на вошедших глазами.
Повисшую неловкую паузу нарушил Ганс.
— Заканчивай Сават, — «а я неплохо научился говорить на языке чинис», подумал Барон и продолжил. — Мы пришли за тобой.
Князь снял с себя служанку, оттолкнул её в сторону, и, поднявшись за столом, запахнул халат.
— Вы думаете, что выйдете отсюда живыми? — грозно спросил он, завязав пояс.
— Твои стражники связаны, — ответил Ганс. — Остальные пьянствуют. Поэтому либо ты пойдёшь с нами добровольно, либо мы тебя понесём. И не забывай, мы можем тебя и убить. Я не думаю, что Повелительница будет сильно огорчена твоей смертью.
— Так это Асатесса послала на меня наёмных убийц! — вскричал Сават. — Думает, что сможет прибрать мои богатства?
— Мы не… — хотел возразить Барон, но князь уже выхватил из-под стола тонкий длинный клинок.
С поразительной прытью для такого старого человека, хозяин имения вскочил на стол и кинулся вперёд на Ганса и Абдигааша. Барон сделал шаг в сторону, и отошёл слегка назад, чтобы в бою они с мастером меча не мешали друг другу. В последний момент Сават переключил внимание на большого мускулистого врага восточной внешности. Но мастер меча с лёгкостью сделал всего один шаг влево, крутанулся на месте и нанёс промахнувшемуся по нему противнику удар с размаху рукоятью по спине. Под навершием эфеса что-то хрустнуло, от чего Сават крикнул и упал, закашлявшись.
Ганс тут же навалился на него и Абдигааш помог ему связать князя. Тот постоянно кашлял. Пару раз даже сплюнул кровью.
— Ты ему рёбра сломал, — сказал, подымаясь Ганс.
— Мог, — пожал плечами Абдигааш.
— Я надеюсь, что он доживёт хотя бы до суда, — покачал головой Барон.
— Асатесса его крадёт не для того, чтоб миловать, — с уверенностью проговорил мастер меча и закинул пленника на плечо. — Рот не будем ему закрывать?
Ганс зашёл за спину Абдигааша, поднял голову Савата и перевязал тряпкой открытый рот пленника.
— Будешь выдавать нас мычанием и не сдерживать кашель, я тебе так рот законопачу, дышать перестанешь. Ты меня понял?
Сават моргнул обоими глазами в знак того, что слова Ганса, хоть и произнесённые на ломаном наречии Чинис, ему понятны.
— Что со служанкой будешь делать? — напомнил Абдигааш.
Ганс на секунду замешкался, затем ругнулся и направился к ней, но голос Кольгримы его остановил.
— Позволь мне, — чернокнижница подошла к забившейся в угол полуголой служанке и та заскулила, прижимаясь к стене. Кольгрима улыбнулась ей и, раскрыв ладонь, сдула зажатую до этого в кулаке пыль в лицо девушки. Испуганная чинис упала навзничь.
— Это что было? — спросил Ганс.
— Сонный порошок, — ответила та. — Пыль местного растения, которую я усилила заговором.
— А раньше не могла так делать? — возмутился Барон.
— Я недавно её изобрела, — прошла мимо Кольгрима. — Пока она хорошо действует только на небольших девушек.
— Тогда сделай пару порций мне, — мрачно пошутил Ганс.
— А ты, по-моему, и так имеешь успех у небольших девушек, — бросила через плечо чернокнижница. Отчего тот прикусил язык и сверкнул в спину Кольгриме недовольным взглядом.
На выходе из кабинета они столкнулись нос к носу с другой служанкой. Не моргнув глазом, чернокнижница, ударила её в лоб, отчего та потеряла сознание.
— Свяжи, — указала она Гансу.
— А как же порошок? — задал вопрос тот.
— Его мало, да и она уже не маленькая.
Чертыхнувшись, Барон снова использовал верёвку и уже кончавшиеся куски ткани.