Андрей посмотрел на Максима. Мальчик спал безмятежным сном. Вылитый херувим. Мужчина ухватился за спинку водительского сиденья, потянул себя вперед, не получилось. Попробовал встать рывком. Раскаленный прут проткнул до кишок. В глазах потемнело. Андрей упал в щель между сиденьями, скорчился, застонал, заскрипел зубами. Таблетки выпали из ладони, раскатились по полу.
— Пап, ты чего? — сверху послышался хриплый со сна детский голос.
— А-а-а, — простонал Андрей, не в силах выговорить ни слова.
— Пап, пап, — Максим вскочил, — тебе больно? Как тебе помочь? — он скинул одеяло и стоял, упираясь головой в крышу.
— Ща, — выдавил Андрей, поднял ладонь в жесте, чтобы его не беспокоили.
Долгих три минуты он приходил в чувства и собирался с силами. Все это время мальчик стоял неподвижно и с тревогой наблюдал за отцом, стараясь представить его боль.
Андре удалось снова лечь. Максим подобрал с пола таблетки и подал бутылку с водой.
— Пап, — тихо заговорил мальчик спустя некоторое время, — здесь недалеко, из скалы ручей льется. Я сходил, набрал в пустые бутылки воды. Кажется, она лечебная. У нее привкус соленый.
— Что? — Андрей повернулся к сыну.
— Там, — Максим пальцем указывал вдоль накренившейся скалы, — вода из горы льется.
Андрей приподнялся на локтях, взглянул в том направлении. Поначалу ничего не увидел, кроме серого камня, но присмотревшись, заметил отблески и мельтешение. Оно начиналось примерно в метре над землей и терялось в каменной россыпи.
— Хочешь попробовать? — Максим протянул отцу полную двухлитровую бутылку.
Андрей сделал осторожный глоток. Вода оказалась холодной до ломоты в зубах и солоноватой.
— Да-а, — мужчина одобрительно покачал головой, — кажется, лечебная, — сделал еще несколько глотков.
— Я так и знал, — мальчик улыбался, довольный своей полезностью, — все пустые бутылки наполнил.
— Хорошо, — отец вернул сыну бутылку, лег, закрыл глаза.
В дреме прошло два часа, а Андрей все не находил сил сесть за руль и ехать дальше. От холода их носы и щеки покраснели, а стекла покрылись испариной.
Максим перекусил без аппетита, мужчина вовсе отказался от еды. Андрей понимал, что надо ехать, искать врача, иначе инфекция его доконает. Но все оттягивал этот момент. Думал: «Таблетки выпил, скоро полегчает, тогда и поеду». Но легче не становилось.
Сорваться с места его подвигло другое.
— Пап, смотри, — голос сына заставил мужчину открыть глаза.
Мальчик показывал пальцем через лобовое стекло вперед и вверх. Спустя несколько секунд за первым снежным обвалом, последовал второй и ближе, а за ним скоро и третий. Кто-то шел по краю скалы в их сторону. Андрей прикинул и понял, что сверху УАЗ видно.
Скрюченный, он вылез на камни, не разгибаясь, припадая на правую ногу, обошел машину, забрался на водительское сиденье, не закрывая двери, воткнул первую передачу, повернул ключ в замке зажигания. Натужно загудел стартер, машина тронулась. Андрей вслушивался в работу агрегата и понимал, что убивает его, к тому же разряжает аккумуляторную батарею, но выбора не было. На электрической тяге рывками проехали метра два и остановились вплотную к скале.
Сидели неподвижно, смотрели на осыпающийся снег, вслушивались через открытые двери к звукам снаружи. Сугроб упал совсем близко. До слуха донеслись приглушенные голоса. Разговаривали двое мужчин на карачаево-балкарском. Один, вероятно, пожилой общался гортанным, немного сиплым голосом. В основном излагал более молодой, грубый и громкий голос.
Ходоки не таились, из чего Андрей понял, машину не заметили. Он вслушивался, повернувшись ухом к открытой двери. Глаза скосил вправо и смотрел вдоль скалы. Широкое, более-менее ровное дно пересохшей речушки между нависающим слева каменным массивом и крутым горным склоном справа тянулось на сто-сто пятьдесят метров вперед, затем сворачивало за выступ. Что за ним неизвестно.
Голоса уже звучали прямо над ними, комок снега упал на крышу. Разговор смолк. Мысли Андрея вспорхнули испуганными синицами и вылетели из головы. В воцарившейся тишине зазвенело в ушах.