Так они, мои пять дипломантов, сбивали меня.
У Второго ватман согнут вчетверо. У Третьего ватман был желтый. Он клялся, что бегал по всем магазинам, хорошего ватмана нигде не было. Четвертый когда-то писал плакаты и теперь, чтобы украсить чертеж, делал на нем плакатные надписи, у Пятого лист был прожжен папиросой…
Шестой был Он.
Я выходил из себя. Наконец подозвал Шестого.
— А ну-ка покажите им ваши чертежи.
Я уже говорил, что это была красивейшая работа. Прорабы угрюмо молчали, свертывая ватманы.
— Да свертывайте посвободнее! — кричал я. — Помнете ватманы.
— Э, все равно придется ночь сидеть, перечерчивать, — отвечал кто-нибудь из них. На чертежи Шестого они почему-то не обращали внимания.
— Вот, смотрите, — кричал я, — как нужно делать дипломный проект. Раз в жизни диплом делают…
— Всего хорошего! — вежливо прощались они.
Я оставался наедине с Шестым. Придвигал к себе чертежи: как любовно они выполнены, с каким знанием запроектированы. Я отдыхал.
— У вас будут какие-нибудь вопросы? — по привычке спрашивал я.
— Нет.
— Ну, тогда я поеду. Изнервничался с ними. Неряхи!
Он молча свертывал ватманы и аккуратно укладывал их в специальный картонный футляр.
Кажется, это была уже шестая консультация. Когда я приехал, прорабов еще не было, а в углу за столом сидел Шестой.
— Где? — спросил я.
Он тихо ответил, что они еще не пришли.
— Ну что ж, давайте ваши чертежи.
Он помялся — может быть, их все же подождать. Не так уж часто встречаешь такую деликатность, именно поэтому я начал консультацию. Когда мы уже проверяли колонны, пришли прорабы. Конечно, я тут же сделал им замечание: мало того, что они приносят грязные, неаккуратные чертежи, еще и опаздывают. Назло им решил на этот раз уделить Шестому больше внимания. Но смотри не смотри его чертежи — все было правильно. Только в углу, очевидно в спешке, не был проставлен размер сварного шва.
— Шов забыли. Проставьте, пожалуйста.
Он, видно, не расслышал. Начал свертывать ватман.
— Поставьте размер, тогда этот лист можно будет считать законченным. Я его подпишу.
— Я проставлю дома, — тихо сказал он.
Не знаю, какая муха меня тогда укусила, конечно, с успехом мог он это сделать дома, но я еще раз попросил проставить размер. Он развернул ватман, стал его рассматривать.
— Вот тут, — нетерпеливо сказал я. — Ну что же вы? Это какой шов?
Шестой молчал. Я с удивлением посмотрел на него.
— Прерывистый, — чуть слышно подсказал Корякин, сидевший рядом.
— Прерывистый, — повторил Шестой.
— Правильно. Ну, а как обозначаются такие швы?
— Ш-шесть, помноженное на сто… — снова тихонько начал Корякин.
— Помолчите, Корякин! — приказал я. Мне вдруг в голову пришла тяжелая мысль. — А вот это что такое? — указал я на диафрагму колонны.
Шестой молчал.
— А это что… Это? — Я начал спрашивать по всему листу.
Но Шестой продолжал молчать. Становилось ясно, что листы чертил ему кто-то другой, а он даже не удосужился разобраться в них.
Сейчас я уже не имел права кричать на него, как раньше на прорабов. По неписаным законам стройки ругать можно человека, который ошибся, или что-то не выполнил, или наконец выполнил плохо. Но если тебя систематически обманывают, ты должен быть предельно вежлив.
— Сейчас уже поздно. Попрошу вас во вторник к семи часам быть в учебной части.
Он искоса посмотрел на меня:
— Зачем?
— Я расскажу там, что проект делаете не вы. А самое главное, что вы его не знаете. Больше не стану вас консультировать.
Он медленно свернул листы, аккуратно положил их в футляр. Вежливо поклонился:
— До свидания.
По этому же неписаному закону стройки, а может быть, всякого производства, когда расстаешься с работником, ты должен быть почти ласков.
— Всего хорошего, — ответил я.
Прорабы удрученно молчали.
— Главный, — осторожно начал Корякин, — а может…
— Ваши листы, Корякин! — прервал я его.
С этого вечера до новой консультации я не имел покоя ни на работе, ни дома. Мне не переставали звонить по поводу Шестого дипломанта. Самые разные люди просили, требовали, рекомендовали оказать ему помощь, продолжить консультации. И что я заметил, у этих ходатаев было одно общее: они подчеркивали мою зависимость от них.
Звонил Равенский, заместитель управляющего трестом, очень важный в нашей главноинженерской жизни человек. Ибо и новая техника и самая что ни на есть передовая технология копейки не стоили, если вовремя не поступали детали, материалы. Он это хорошо знал, вел себя по-барски: