— Этот, что ли, хотел ее увезти?
Я было начал шептать ответ, но тут Нина коснулась рукой плеча водителя, он заулыбался и тронул машину.
— Куда? — только и спросил он.
Нина посмотрела на Петра Ива, тот молчал.
— Может, в «Голубой залив»? — предложил было я. Но Нина прервала меня.
— Ко мне домой! — твердо приказала она.
Хорошим парнем оказался таксист, до чего ловкий и ушлый. Помнится, как он здорово сказал:
— Конечно, с такой девушкой можно и на край света ехать; где это, таксистам известно, но если вы предложили «домой», то позвольте узнать ваш почтовый адрес, номер квартиры называть необязательно.
Даже Петр Ива усмехнулся, а Нина рассмеялась и назвала адрес.
Мы вошли в квартиру. Нина пригласила нас в свою комнату и усадила в кресла перед низким столиком. Не люблю я эти столики, пригодны они, по-моему, только в кино, когда хотят показать больно современную квартиру. А так — что хорошего? У всех колени торчат чуть ли не в уровне лица. Чтобы взять, например, рюмку со столика, нужно обязательно приподняться.
Нина вмиг постелила салфетку, поставила бутылку вина и три бокала, аж дрожь по спине прошла. Как-то пил уже это вино, кислое оно, как уксус!
Нина заметила:
— Ничего, ничего, свет мой Алешенька, привыкай. Это вино сухим называется, его поэты пьют.
Хотел я ответить, что стихи не пишу, но Нина налила бокалы и к Петру Ива:
— Ну, Петр Ива, как вас Алешка называет, за что выпьем? — глаза у нее так блестят, и вообще, какой-то странной и возбужденной она мне показалась.
А Петр Ива, наоборот, замкнулся, молчит.
— Ну ладно, раз вы молчите, я тост скажу сама. За вас, Петр Иванович, за вашу смелость, за правду, которую вы в главке не побоялись отстоять.
— За такой тост, племянница, кислятину не пьют.
Я обернулся. В дверях стоял большой, видно, еще крепкий мужчина, хоть волосы у него совсем седые. Он подошел к столу:
— Прораб Петр Иванович, как я понимаю? Очень рад с вами познакомиться. Нина мне о вас все уши прожужжала…
— Дядя Василий! — укоризненно заметила Нина.
— Ничего, ничего — ты ведь тост за правду поднимала. Я, Петр Иванович, тоже на строительстве работал, но, на свою беду, чем-то понравился высокому начальству. Забрали меня, и вот уже пять лет сижу на стуле в качестве директора научно-исследовательского института помощи строительству. Если спросите, в чем она, помощь, ей-богу, не знаю. На второй год своей работы пришел к начальству, говорю: есть у меня рационализаторское предложение. Улыбнулось начальство: «Давай-давай, Василий Николаевич!» — «Предложение такое: восемьсот инженеров у меня. Если закрыть институт и всех послать прорабами, вот, — говорю, — помощь строительству будет, настоящая!..» Поверите, потом полгода меня прорабатывали. Сейчас молчу.
Петр Ива встал, лицо его смягчилось, видно, по душе ему хозяин пришелся:
— Садитесь, — предложил он.
Тут и я сообразил, вскочил с кресла:
— Садитесь, дядя Василий!
Он улыбнулся:
— А ты есмь Алешка. Да? Лихой монтажник и гроза всех молодых мастеров, которые из института прямо на стройку идут и по наивности своей думают сделать там революцию.
Мне тоже дядя Василий понравился, сразу видно — строителем был. Вытянулся я, руки по швам:
— Так точно, Алешка я.
— Садитесь, садитесь! — Он пододвинул еще одно кресло и уселся, сели и мы.
— Ну-ка, племянница, там в холодильнике кое-что покрепче стоит, принеси и стопочки чистые захвати. Тут, я думаю, интересный разговор у нас будет.
Нина выскочила из комнаты.
— Обещал я Нине, что из тебя, Алешка, выйдет министр, — продолжил разговор дядя Василий. — Как считаешь, я не ошибся?
— Ошиблись! — Я снова хотел встать, но дядя Василий положил мне руку на плечо.
— Почему?
— Не гожусь я к бумажной работе.
— Интересное у тебя выражение: «бумажная работа», — сказал он серьезно. — Что сие значит?
Тут Нина прискочила. В левой руке бутылка «Сибирской», а на четырех пальцах правой надеты стопочки. Так я понял: не впервые ей дядины специальные задания выполнять.
Выпили мы. Я разъяснил дяде Василию, что «бумажная работа» — это когда панели не монтируешь, кирпич в стены не кладешь, с нивелиром не работаешь, а целехонький день бумажки из одной папки в другую перекладываешь. Со своей стороны спросил:
— Интересует меня, дядя Василий, почему вы меня агитируете стать министром.
Он засмеялся: